Будь он человеком, в эти мгновения он наверняка утратил бы контроль над собой. Но он был андроидом и поэтому уверенно сохранял заданный курс, несмотря на то что мозг его пылал, словно миниатюрная сверхновая, в огне записанных машинным языком человеческих переживаний. Его восприятие окружающего мира, более сложное, чем у людей, и включающее в себя инфракрасный, видимый и ультрафиолетовый диапазоны вкупе с радиолокационным изображением, вдруг померкло в сравнении с безбрежным океаном человеческих страстей. Любовь, ненависть, вожделение, зависть, страх, жажда превосходства – все сплелось в мозгу Модульного человека в ошеломляющий аналоговый узор.
Между тем он продолжал свой полет, наращивая скорость до тех пор, пока в ушах у него не заревел ветер. Ожили инфракрасные рецепторы. Гранатометы на плечах завертелись и сделали по пробному выстрелу в небо. Радар начал поиск по крышам домов и улицам, заодно фиксируя движение воздушного транспорта; электронный мозг андроида принялся сопоставлять радиолокационное изображение с тем, что уже было создано ранее, и выявлять расхождения.
С изображением Эмпайр-стейт-билдинг явно происходило что-то не то. Большой объект взбирался по его боку, а вокруг золотого шпиля вилось еще несколько меньших, размером с человека. Андроид сопоставил этот факт с информацией, хранившейся в его базе данных, и изменил курс.
По стене здания взбиралась сорокапятифутовая обезьяна, та самая, которая, судя по информации из базы данных андроида, жила в зверинце при Центральном парке до тех пор, как ее обнаружили разгуливающей по парку девятого ноября тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, когда во всем Нью-Йорке отключилось электричество. На запястьях у обезьяны болтались обрывки цепей, а в кулаке она сжимала хорошенькую блондинку. Вокруг них носились летающие люди. К тому времени, когда андроид оказался рядом с ними, толпа тузов стала довольно плотной и напоминала небольшое электронное облако, размазанное вокруг скалящего зубы мохнатого ядра. В воздухе стоял гул реактивных двигателей, крыльев, силовых полей, пропеллеров, вулканических выбросов. В обезьяну были нацелены пистолеты, жезлы, лучеметы и менее узнаваемые виды оружия, но ни одно из них не было пущено в ход.
Обезьяна с тупым упорством продолжала карабкаться вверх. Ее когти скрипели по стеклу. Изнутри небоскреба доносились приглушенные крики страха.
Андроид синхронизировал свою скорость со скоростью пернатой и когтистой женщины с двенадцатифутовыми крыльями. Судя по его данным, ее звали Соколицей.
– Он уже второй раз за этот год сбегает, – сообщила она. – И каждый раз хватает какую-нибудь блондинку и лезет с ней на Эмпайр-стейт-билдинг. И почему его так тянет на блондинок, интересно знать? – И крылатая женщина тряхнула роскошной каштановой гривой.
– Почему никто ничего не делает? – спросил Модульный человек.
– Если мы подстрелим обезьяну, она может раздавить девушку, – пояснила Соколица. – Или уронить ее. Обычно Великая и Могучая Черепаха просто разжимает шимпанзе пальцы и опускает девушку на землю, а потом мы пытаемся сбить обезьяну. Она обладает способностью к регенерации, так что можно не бояться ее ранить. Но Черепахи что-то нет.
– Думаю, я понял, в чем проблема.
– Эй, кстати, а что у вас с головой?
Андроид ничего не ответил и включил генератор поля нематериальности. Внутренняя энергия хлынула в n-мерное пространство. Модульный человек изменил курс и устремился к обезьяне. Она оскалила зубы и зарычала на него. Андроид спланировал точно на мощную лапу, которая сжимала белокурую девушку, и его рецепторы передали ему картину в духе импрессионистов: всклокоченные светлые волосы, залитое слезами лицо, молящие голубые глаза.
