Он принял сидячее положение и пригладил волосы.
— Ты сама выбралась из одеяла и полезла обниматься. Мне нужно было тебя скинуть с себя, отодвинуть к стене? — Лев спрятал зевок ладонью и уставился на меня. В моей груди взмыла вспышка.
Я не выдержала его пристальный взгляд, отвела глаза к окну, где через щель между шторами лился блеклый свет.
— Ну конечно… Так я и поверила.
— Возможно, ты ночью начала мерзнуть и инстинктивно полезла туда, где тепло. — Его взгляд опустился к моим коленкам, которые сверкали из-под одеяла. Я прикрыла их.
Не спорю, обогреватель из него замечательный. Сейчас мне тепло и хорошо — не верилось, что вчера я чуть не замерзла насмерть и часами оттаивала. Не могу принять то, что сама к нему полезла. Уму непостижимо. Я ни с кем не спала в обнимку! Откуда такое поведение? Будто я развратная девица.
Утрирую… Как минимум девица с опытом.
— Вообще говоря, будь у меня намерение тебя обнимать ночью, я бы выбрал более удобную позу. — Лев потер плечо и начал разминать руку.
В мое лицо плеснуло краской. Точно по щекам крапивой кто-то отстегал.
— Перестань, Света. Ничего такого не случилось.
Он спрыгнул с постели. Ползком, ползком я перебралась к себе. Провалиться бы сквозь землю. Судя по его реакции, по тому, как я на нем почти лежала, действительно сама прилипла к нему. Грудью прижималась к его торсу, животом — к боку, бедрами к его бедру, ногу закинула… Я сдерживала себя от того, чтобы не набросить на голову одеяло.
Лев отодвинул свою кровать обратно.
— Как себя чувствуешь?
— Хорошо…
Согрелась, чудесно выспалась без всяких снов.
— Посиди сегодня в комнате. Повар сам будет делать свою работу. Завтра обмен, не хочу, чтобы сегодня снова что-то случилось.
Хлопнула дверь, повернулся ключ. Уже завтра… Так быстро время пролетело. Я упала на подушку. На мне чувствовался его запах. Особенно на волосах. Всю ночь в такой позе провели?
Ну что на меня нашло? Стыдно ужасно. Хотела утром с ним немного поговорить, о чем-нибудь, а мое дикое смущение все испортило. Я вздохнула и перевернулась на спину.
Завтра мы со Львом попрощаемся. Сын вернется к нему, а я к отцу. Я порадуюсь счастливому воссоединению, и сны, наверно, прекратятся.
Серая грусть перекрывала все хорошее, что должно завтра произойти. Остались сутки. Поднявшись, я выглянула в окно: на стадионе вовсю шел футбольный матч между охранниками, волков не видно.
Мне принесли завтрак. Потянулись часы, и скоро приехал обед. Лев не появлялся. Я видела его несколько раз в окно, как он садился в машину и разговаривал с кем-то по телефону.
А мне с ним хотелось поговорить. Чуть-чуть. Правда, боюсь, после утреннего пробуждения я с трудом слово выдавлю из себя. Нужно заранее придумать, что сказать. И бороться со смущением.
Выступать от имени благотворительного фонда перед людьми я не боюсь, говорю уверенно, разве что немного волнуюсь, а тут…
Лев весь день не заходил в комнату. Иногда я слышала его голос за дверью. И раз он мимо пронесся быстрым шагом, когда меня проводил охранник в ванную комнату.
В одиночестве меня все больше съедала грусть. Хватит уже. Завтра вернусь к своей привычной жизни, после обмена побегу в фонд. Я соскучилась по своим друзьям — по-другому не назвать людей, с которыми мы с радостью трудились ради общей большой цели.
Вечером Лев вернулся. Слегка изнуренный дневной кутерьмой. Я сразу приподнялась в кровати, отложив электронную книгу.
