— Отлично.
— Спасибо вам, — прошептала я.
Мрачные голубые глаза застыли на моих губах. Лев пальцем смахнул капли с моего подбородка. Кожу жарко покалывало после его прикосновения.
— Ты до сих пор вся дрожишь… Иди сюда.
Он плотнее замотал меня в одеяло, словно куколку, и вместе с ним усадил себе на колени. Крепкие руки обхватили меня, притиснули к мощной мужской груди.
Я не знала, куда деть глаза, куда смотреть. Боялась повернуться к нему. Его лицо слишком близко. Висок щекотало дыхание.
— Согреваешься? — прошелестело бархатным шепотом.
В ответ я коротко кивнула. Согреваюсь? Мягко сказано. От его близости внутри меня полыхал пожар. И сердце заполошно колотилось. Я еще никогда не сидела у мужчины так на коленях. Папа не в счет.
— Света, расслабься. Я не кусаюсь. Ты слишком напряглась — так нормально не нагреешься. — Лев погладил меня по плечу, и даже через толстое одеяло проникло трепетное тепло.
Действительно, я сжалась вся, будто от страха. Боюсь, что Лев сделает что-то серьезнее объятий? Я расслабила мышцы, растекаясь в сильных руках. Голову хотелось положить ему не плечо, но я не решалась. Одно дело — в машине во сне. И другое — в ясном сознании в комнате наедине.
От его тела шел жар. Клеточка за клеточкой я оттаивала, и утекала боль.
— Ты такая маленькая… — Он на миг сильнее меня сжал. Теперь жар хлынул к моим щекам.
— Ну, по сравнению с вами… — пробормотала я. — То да.
Мне показалось, что он обнимал меня не только для того, чтобы согреть. Ведь это необязательно, садить к себе на колени, крепко стискивать. Ему хотелось меня к себе прижать?
Возможно, мне лишь кажется.
— Хочешь что-то кроме чая? Какао? Что-то сладкое? По-моему, где-то были шоколадные конфеты. — Его голос с чувственной хрипотцой был намного слаще горячего какао.
Я представила, как он кормит меня шоколадом, как у меня пачкаются губы, как он их вытирает пальцами, которые потом облизывает… Что за мысли, что за фантазии? Лишь от них у меня волнительно млело в груди. В ожидании ответа на вопрос Лев склонил голову, заглянул мне в глаза. Его лицо оказалось опасно близко.
— Нет, спасибо, я уже почти согрелась. Отпустите меня.
Он снял меня с коленей и бережно уложил на постель, подоткнул одеяло, поправил подушку. А сверху еще и своим одеялом укрыл. Но уходить не спешил, присел рядом.
— Чувствуешь себя как?
— Более-менее…
— Не выходи на улицу. Послезавтра уже обмен. Мы с твоим отцом сегодня окончательно договорились о месте и времени.
Еще две ночи осталось нам спать вместе. То есть в одной комнате. А потом все, каждый своей дорогой. Грустно. Мне не хотелось так скоро с ним прощаться. Но у него нет ни одной причины поддерживать общение со мной. Он наверняка до сих пор считает меня лгуньей. И заботится обо мне лишь потому, что должен доставить моему отцу в целости и сохранности.
— С поваром все в порядке?
— Да. Почему ты тоже не спряталась в машину?
— Не знаю. Сразу побежала к дверям, но там оказался волк и…
Меня передернуло от жутких воспоминаний.
— Ничего. Ты все равно хорошо среагировала… А почему тебе нельзя пить алкоголь?
Лгать не хотелось. Правду говорить — тоже. И я выбрала что-то среднее.
— Проблемы с сердцем.
— Да, помню, мне говорили, что нашли в твоей сумке какие-то таблетки. — Лев нахмурился. — Что-то серьезное?
Я молча сдвинула плечами, не желая продолжать этот разговор. Люди по-разному реагировали, когда я открывала правду. Но всегда бурно, широко распахивая глаза. В конце концов я устала от этого, и сейчас обычно отмалчиваюсь или перехожу на другую тему.
