— Идите в дом, — махнул рукой он и отошел с Борфедом в сторону.
Водитель уже поднимался по ступенькам. Мы его догнали.
— Простите, а вы не знаете, в доме есть еда?
— Должна быть. Поищите на кухне.
Сначала мы с Кирюшей отправились сушить наши штаны. В огромной ванной комнате, которую мальчик с восторгом рассматривал, нашелся фен. Мы дурачились и смеялись, просушивая одежду.
Как же я люблю детский смех! Нет лучшей музыки для души.
По дороге на кухню я услышала голоса во дворе и подошла к окну: из багажника вытаскивали связанного парня. Это тот предатель! Поймали его? И теперь вели к маленькой пристройке. Лев тоже туда шел.
— Тетя Света, что там?
— Ничего, ничего. Ты же проголодался? Идем кушать!
В холодильнике нашлось две пиццы, бургеры, кола, киндеры и куча сладостей. Так себе еда для ребенка. Но кроме этого больше ничего не было. К тому же вряд ли Кирюша часто ест подобное.
Его радости не было предела, когда я разогрела пиццу и бургеры. Казалось, мальчик год не ел. Без куртки, в одном свитерке, совсем худенький. У меня сжалось сердце. Пусть ест, наедается.
Я тоже съела пару кусочков пиццы, налила колу. Жаль, на полках не нашлось даже чая.
Лев переступил порог кухни, и Кирюша затих. Я замерла в ожидании того, что он скажет. Его взгляд помрачнел до предгрозового оттенка, желваки напряглись. По моей спине пробежал холодок. Он мельком глянул на стол с едой и сказал мне:
— Можешь быть свободна. Держи ключи. — Лев протянул мне их в руке. — Бери машину и уезжай. По навигатору разберешься.
8. Глава 8
— Почему вы отпускаете меня?
Я не взяла ключи из его руки. Шок превратил тело в камень. Только не сердце — его словно обожгло ядом, и оно отчаянно металось в груди.
— У твоего отца нет моего сына, — твердо ответил Лев. — Мы устроили допрос доносчику, которого поймали во время перестрелки. Он рассказал, что твой отец его спрашивал, как выглядит мой сын, искал фотографии в интернете. Нет ни намека на то, что он прячет где-то ребенка.
Теперь он понял, что я не лгала. И от этого не легче. Ведь если я не лгу, то…
— Мне больше нет смысла тебя удерживать. Ты не нужна. Возвращайся домой. — Лев положил на стол ключи.
Это хуже прощания в машине. Горькие слезы щипали под ресницами. Тогда я уходила, зная, что вот-вот Лев обнимет своего сына, что на его лице расцветет улыбка, что Даня наконец перестанет плакать.
Но сейчас… Я не могу уйти.
— Послушайте, а как же мои сны? Они могут помочь найти вашего сына.
— Твои сны? — поморщился Лев. — Ты серьезно? Я буду искать сына по твоим снам? Я похож на больного?
Будто тяжелые цепи перехватывали грудную клетку, мешая вдохнуть. В это он до сих пор не верил. Прагматичен до мозга костей. Но я не собиралась сдаваться.
— Как вы тогда объясните момент со стрижкой Дани? — спросила я, чувствуя, как по телу прокатывается дрожь от волнения.
— Чепуха, — отмахнулся он.
— Раньше вы не считали это чепухой.
— Все наложилось одно на другое. Я говорил, что не только твой звонок указывал на твоего отца. Мало ли что тебе там снится. Увидела фото Даниила — где его только не показывали — и приснился.
Я понимала, Лев сейчас зол, раздражен. Его разъедает изнутри безнадежность. Все придется начать сначала. Прослушивать звонки, обзванивать приюты, полицейские участки, искать в полном хаосе мира новые ниточки, которые бы привели его к сыну. Он верил конкретным, видимым фактам. И на это я решила опереться.
