Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942 - страница 8

Больше фон Бок этого вопроса не касался, но, несомненно, он проявил рвение в том, чтобы его разрешить. Ему мешали во всех начинаниях, на которые он шел, чтобы проводить освобождение французских военнопленных. Почти два миллиона пленных французов[19] оставались в германских лагерях (а также работали на Германию в ее военной промышленности и др. – Ред.) до тех пор, пока не были освобождены продвигающимися силами союзников в последние месяцы Второй мировой войны. Без сомнения, в сознании фон Бока присутствовал и гуманизм, но облегчением задачи осуществления режима оккупации он был обеспокоен никак не меньше, чем помощью французским беженцам.

Лето 1940 года было незабываемым для фон Бока, возможно, самым незабываемым за всю его военную карьеру.

18 июля он прибыл в Берлин и на следующий день вместе с другими высшими военачальниками вермахта услышал обращение Гитлера к рейхстагу. Во время выступления Гитлер поблагодарил вермахт за его победы; позже генералы и адмиралы собрались на приеме, устроенном для них Гитлером. Там фон Бок получил генерал-фельдмаршальский жезл. О своем повышении фон Бок никаких упоминаний не оставил, но в типичной, преданной форме отметил, что после «теплых слов благодарности Гитлера армия теперь полностью вступила в свои права»^>21.

Остаток июля и весь август фон Бок проводил время или в своем штабе в Париже, или дома в Берлине. Однажды, 14 августа, он снова увидел Гитлера во время обеда, на котором присутствовали некоторые высшие военачальники, и услышал, как он говорил о необходимости сближения между германским народом и германской армией, чтобы последняя смогла «в конечном счете узнать и понять великую философию национал-социализма»^>22.

Гитлер поднял тему германско-русских отношений и, обратившись к фон Боку, весело предположил, что одного очень компетентного германского командующего стоило бы послать в Россию в качестве секретного агента, чтобы удерживать Россию на месте. На самом деле Гитлер уже принял решение напасть на Советский Союз, но фон Бок был, очевидно, в это не посвящен.

Приятные дни парижского лета и свободных поездок скоро подошли к концу. В последний день августа в ставку фон Бока прибыл предварительный приказ Главного командования сухопутных войск (ОКХ), согласно которому группа армий «Б» должна была через несколько дней отправиться в Восточную Пруссию. Впереди должна была выдвигаться 2-я армия фон Клюге; за ней должно было следовать определенное количество штабов корпусов и дивизий, в конце должен был переместиться штаб фон Бока^>23.

Весь следующий день или около того фон Бок провел, строя догадки об этом передвижении. Он телеграфировал фон Браухичу, чтобы прояснить инструкции ОКХ, но вразумительного ответа не получил. Он посетил своего коллегу и подчиненного, командующего армией фон Клюге, и обсудил случившееся. В своем дневнике он записал: «Я так и не знаю, какую задачу получу в Восточной Пруссии и как будут там развиваться события… Наверное, они хотят, чтобы я изобразил из себя пугало для русских»^>24.

11 сентября 1940 года фон Бок передал командование своей оккупационной областью во Франции фельдмаршалу Риттеру фон Леебу и проследовал в Берлин. Снова увидеть Париж Священному Огню Кюстрина было уже не суждено.

Когда фельдмаршал фон Бок прибыл из Парижа в Берлин в сентябре 1940 года, немецкие войска уже начали концентрироваться в Восточной Пруссии и оккупированной Польше. Несмотря на то что весь мир ожидал, что Германия вторгнется в Англию, командование вермахта отдало приказ об уменьшении численности войск на Западе. Производилось оно под прикрытием приготовлений к вторжению в Великобританию (операция «Зелеве» – «Морской лев»). Несколько недель, последовавших за капитуляцией Франции, в переброску на восток была вовлечена только пехота, поскольку ее присутствие близ границы СССР было легче замаскировать. Танковые и моторизованные дивизии, с их более агрессивными характеристиками, временно оставались во Франции, Бельгии и Голландии, якобы для будущей переброски через Ла-Манш, на самом же деле с целью поддержать прикрытие концентрации на востоке. Позже они сами должны были быть перемещены уже под другим предлогом