Крах тирана - страница 24

Русскому резиденту Калушкину было велено употребить все средства, чтобы склонить Надир-шаха к войне с Турцией, но старания резидента оказались напрасными.

– Нечего с войною спешить, не постановя между собой твердого соглашения. Надо прежде обдумать, чтобы войну начать и кончить с честью, – отвечал ему Надир-шах, которого вполне устраивало, что два его соперника сами воюют между собой. Его больше волновали внутренние беспокойства в Персии. – Осада русскими Азова, взятие трех крепостей турецких, посылка войска в Крым и на Кубань – все это дело ничтожное. Персии в Азове никакой нужды нет, точно так же, как России – в Багдаде.

Ибрагим-хан был так же дороден и такого же большого роста, как и его властвующий брат. Но был безмерно тщеславен, и подвиги брата разжигали в нем мучительную зависть. Он утешал себя тем, что выжимал из своих владений все, что мог, и часто менял правителей областей – беглербегств – в зависимости от подарков, которые получал от претендентов. Те, в свою очередь, обирали остальных. Царил произвол, на который доведенный до крайности народ отвечал восстаниями.

Желая хоть в чем-то превзойти своего брата, Ибрагим-хан жил в изощренной роскоши и неустанно пополнял свой гарем красавицами.

Их становилось так много, что он уже не помнил их имен и не узнавал в лицо. Денег на содержание гарема уходило едва ли не больше, чем на жалование войскам. Евнухи научились всем этим пользоваться, часто выдавали давно живших в гареме невольниц за новеньких и каждый раз получали награду от хана, польщенного их верой в его мужскую силу.

Время от времени Ибрагим-хан выступал с войском для приведения в покорность возмутившихся областей, безжалостно истреблял повстанцев и по примеру брата оставлял после себя башни из отрубленных голов и превращенные в руины селения. После чего в крае наступало затишье. Однако и по эту сторону Кавказского хребта не все признавали его власть.

Азербайджан был разделен на четыре беглербегства. Но на севере, у подножий Кавказского хребта, издревле жили дагестанцы, образовавшие несколько обществ, многие из которых входили в единый Джаро-Белоканский союз. Общества эти были вольными и не желали никому подчиняться. Сам Надир посылал на них войска, но они восставали из пепла и оставались свободными. А кроме того, всегда помогали Сурхай-хану Кази-Кумухскому, который не оставлял попыток вернуть себе Шемаху и весь Ширван, где некогда властвовал. Этих-то непокорных горцев и решил привести в повиновение Ибрагим-хан, чтобы обеспечить себе спокойное правление.

Дело это было непростое, но последнее письмо Надир-шаха из завоеванной им Индии заставило Ибрагим-хана решиться. Письмо, впрочем, было самого благостного содержания. К нему прилагался особенный дар великого шаха – усыпанная драгоценными камнями джика, почти такая же, какую носил сам Надир. И никто, кроме него и Ибрагим-хана, не имел права украшать себя этим символом верховной власти.

В письме шаха описывались его блестящие победы, указывались новые границы империи и говорилось о бесчисленных сокровищах, которыми завладел Надир.

Письмо так поразило Ибрагим-хана, что он не сумел сразу прочесть его до конца. Немного придя в себя и почти задыхаясь от зависти, он продолжил чтение. И здесь его ждал новый удар. Надир-шах сообщал о необыкновенных подвигах своего старшего сына Риза-Кули-мирзы, его наместника в Персии.