Красавица Бешарам - страница 11

Кроме этого. Чем бы это ни было. Я бы сказала «игра», но слово подразумевает, будто мы притворяемся.

Деревянные перила упираются в спину. Я понимаю, что мы на виду у всех в холле. Кто угодно может поднять голову и увидеть нас. Воздух между нами наэлектризовался, стал напряженным. Я ощущаю будоражащий укол опасности, и вдоль спины побежали мурашки.

– Ты знаешь, меня вымораживает то, каким аккуратненьким ты себя выставляешь. – Я потянулась и взъерошила ему волосы – очень хотелось застать его врасплох.

В удивлении он разжал губы, и в глазах проскочила тревога.

– Уже лучше, – заявляю я, отняв руку. – Меньше идеальности, больше человечности.

Пальцы покалывает. Интересно, кожу его головы тоже? Поверить не могу, что я добровольно к нему прикоснулась. Наверное, я на долю секунды забыла, что он мне не друг и я не могу прикоснуться к нему без причины. Вдвойне странно, что он позволил.

Джун хмурит бровь.

– Я неидеальный.

– Ну конечно. – Я загибаю пальцы: – Круглый отличник, капитан сборной по теннису, король школьного бала, президент общества синефилов, президент клуба французского, победитель в летней читательской программе общественной библиотеки, а еще ты претендент на национальную стипендию. Просто образец невзрачности.

– Достижения не делают меня идеальным, – говорит он, мотая головой.

– В чем прикол? Играешь в скромника?

Удивление стирает с него несколько лет, превращая в мальчишку, которого я знала.

– Я ничего не добиваюсь. Я не достоин того, что ты мне приписываешь.

Самоуничижение. Вот его тактика? После всех перечисленных пунктов его резюме?

Я хмурюсь.

– Не скажу, что ты честно заработал балл на статистике, но я ничего тебе не приписываю. Ты заслужил все, что у тебя есть.

Какая гадость – этот нахал обманом заставил меня повышать его самооценку!

Жду, когда он загордится, но этого не происходит. В наступившем затишье смотрю через плечо и вниз.

– Знаешь, если обойдешь меня, станешь лучшим выпускником в следующем году, – говорю я как бы невзначай.

Он бледнеет от моей прямоты, на что я и рассчитывала. Но быстро приходит в себя.

– Я и волоска на твоей гаргантюанской голове не трону, чтобы добиться этого.

– Великаньей. Слоновьей. Бробдингнегской[14].

Он заторможенно моргает.

– Что?

– Подкинула пару синонимов. Освежишь лексикон перед экзаменами.

Ян фыркает.

– Думаешь, мне нужна твоя помощь?

Я хищно улыбаюсь.

– Раньше была нужна.

Он придвигается, а вместе с ним аромат свежевыстиранного белья и фруктовой жвачки.

– Зачем напрягаться, если я и так все получил?

Я щурюсь.

– Так и знала.

Он ухмыляется.

– Ты злишься, потому что сама до этого не додумалась.

– Да, ты меня подловил. Как же я злюсь, что я не такая подлая пиранья, как ты.

– О, ты определенно пиранья. – Он постукивает пальцем по нижней губе. – Только не знаю какая.

Снова хмурюсь.

– Могу предложить парочку прилагательных.

Он загорается.

– Не слишком ли рано для пошлых разговорчиков?

Я почти выкатываю ему список, но тут мимо проходит парень с красным стаканчиком для бирпонга, которого я смутно помню по урокам физкультуры. Он кидает на меня взгляд и стучит в дверь за Джуном.

– Эй, Эллис. Здесь Кавья. Пожалуйста, – говорит он в мою сторону, подняв пустой стакан, а потом идет вниз.

– Спасибо? – Я не успеваю обойти Яна, как дверь открывается.

Паркер через голову натягивает джемпер. Это мой подарок, я помню. У него всегда застревают уши в горловине, и он жалуется, что горловины в новых джемперах слишком узкие. Кубики пресса твердые, напряженные, кожа красная и блестит от… это что, пот?