– Это странно. Ни Лиз, ни Алекса не нуждаются больше в нашей опеке!
Какие же далекие и незнакомые имена сорвались сейчас с его губ. Будто это люди из прошлой жизни, которую он жил совсем другим человеком. Впрочем, так оно и было.
– Значит, мы можем придумать себе занятие поважнее, – томно промурлыкала она и втянула его к себе под душ.
«Чудесно, когда желания двух людей совпадают», – мелькнула последняя мысль в перегретой голове, прежде чем Оливер отключил ее и полностью отдался инстинктам.
Пятый день их островной жизни подошел к концу, а от детей не было вестей. Не то, чтобы Оливер сильно переживал по этому поводу: пусть лучше их не будет вовсе, чем они будут тревожными или, что еще хуже, плохими. Но сам факт того, что они с Мелани остались бездетными старичками, забытыми где-то в волнах азиатских морей, удивлял его, ведь ожидал он совсем другого.
«Не совсем старичками», – ухмыльнулся мужчина, вспоминая бурный роман с женой в последние несколько дней.
Наблюдая за купаниями супруги в утреннем море, он все же не удержался и отправил дочери одну из последних фотографий, что они сделали совсем недавно.
«Здравствуй, детка! Как дела? Это мы с мамой на море», – приписал он, смущаясь своей навязчивости и неумения вести диалог с той, общение с которой еще недавно давалось ему легко.
Несколько минут спустя телефон сообщил об ответе. Оливер даже удивился, что тот в состоянии издавать звуки, потому что слишком уж долго аппарат молчал. Он притянул экран к лицу и усмехнулся.
– Мелани! – Крикнул он. – Алекса прислала «селфи».
– Не может быть! – Отозвалась та и поспешила к шезлонгам. – Покажи!
Две пары глаз уставились на лицо девушки. Похудевшая и печальная, немного изможденная и бледнолицая, но накрашенная излишне ярко и несущая на голове амазонские косы, она смотрела отрешенным взглядом на родителей, натянутой улыбкой пытаясь делать вид, что она в норме.
– Оливер, у нее все в порядке? Зачем такой мрачный макияж? – Ахнула мать, но вдруг заметила еще кое-что. – Она что, на кладбище?
– Не-ет… – Протянул глава семьи, но тут пригляделся, и уверенность его рассосалась, словно кусочек сахара в кипятке.
Он принялся изучать буйство зелени за спиной девушки и, нехотя, понял, что Мелани вполне могла быть права. Но какого черта Алекса делает на кладбище?
– Это ведь кресты, да? – Не унималась женщина, всем своим видом и тоном вдруг изменившись до неузнаваемости.
Впрочем, нет. Эту Мелани он узнавал. Это та самая женщина, брюзжащая и возмущенная, что осталась, как он надеялся, в прошлом. Однако едва дочь попала в ее поле зрения, стерва вернулась.
– Похоже на чаек, Мел, – проговорил он неуверенно.
– Какие чайки в лесу? Гляди, сколько деревьев!
– Хм…
Теперь уже он смотрел на свою любимую, в одночасье ставшую совсем чужой, пристальней, чем на присланное фото. Странная деформация родного расслабленного лица сделала из нее очень тощую и тщедушную женщину с узкими стянутыми в тугую полоску губами и напряженной складкой между бровей. Как же она была похожа на свою мать в эту минуту!
– Чертов Дениэл Кентмор! – Выплюнула она. – Дай мне мой телефон!
– Нет, – отрезал супруг и погасил экран с фотографией.
Он спрятал аппарат у изголовья и намеренно беспечно раскинулся на шезлонге, хотя внутри его разума началась бурная деятельность мыслей, которую американский турист не ощущал с того момента, как высадился на этот остров. Супруга в два счета активировала в нем охранника своих и чужих границ, сама того не желая.
