Усманов помялся.
– У меня не было времени проверить. Но крови из него натекло по дороге, как из свиньи. После такого не выживают.
– Другими словами, ваш кожаный буратино обвел вас вокруг пальца, вернулся назад и спрятал тело, когда вокруг бродили десятки оперативников. И никто ничего не видел?
Зал молчал.
– Вы понимаете, как это выглядит? Одного подозреваемого убивают на следственном эксперименте. Второй скрывается у вас под носом. Какие-то твари убивают людей, оставляют их тела на смотровых площадках и делают из них перформансы. А теперь еще и подземелье, набитое детскими костями, – он бросил взгляд на Машу и осекся. – Короче. Мне звонили из главного управления и задавали неприятные вопросы. Так что, можете считать это дело экзаменом на профпригодность. Провалимся – все вместе пойдем охранниками работать.
Воеводин внимательно посмотрел на собравшихся, не пропустив никого.
– Вернемся к нашим баранам. То есть трупам. По убийству Салимова есть подвижки? Всех разбежавшихся поймали? Кто-нибудь раскололся?
– Поймали всех, – сказал Усманов. – Но толку от них никакого. Двое из них – бывшие боевики РНЕ, давно отошедшие от дел, как и Родионов. А остальные – его соседи из деревни. Охотники с рыболовами. Один фермер и один дояр, у Родионова за коровами присматривает. Крестьяне, то есть. Они ничего не знают. Говорят, с Салимовым хотели просто поговорить.
– Ну, конечно. Поэтому приехали с оружием отбивать его у следственных органов. Кто из них стрелял, узнали?
Усманов оглянулся на Егорьева.
– Из них – никто, – встал тот. – Пуля 9 мм. Вошла в тело под углом. То есть стреляли сверху.
– Как это сверху? С дерева что ли?
– Судя по направлению, с крыши одного из многоквартирных домов. Какого именно, пока неясно. Но стрелял снайпер. Видимо, из «винтореза».
После наступившей паузы Воеводин развел руками.
– То есть к нашим нацистам и носатым скоморохам прибавились люди со спецназовским вооружением.
– Самое вероятное, это был еще один человек Родионова, – сказал Усманов. – Засел на крыше заранее и получил приказ стрелять, если что пойдет не так. Поэтому нацистов я бы не стал со счетов сбрасывать. Бывших спецназовцев среди них – пруд пруди.
– Они же следили за вами, – сказал один из помощников. – А значит не знали, где вы остановитесь. Заранее засесть у снайпера времени не было.
– Да, – сказал Егорьев. – По логике выходит, стрелял тот, кто точно знал, куда вы приедете.
По той же логике выходило, что стрелял тот, кто точно знал, что они вообще приедут, подумал Воеводин, но вслух это говорить не стал.
– Ладно, – сказал он. – А дом, который хотел показать Салимов, вычислили?
– Пока нет, – вздохнул Егорьев. – Все частные дома там обошли. Живут в основном старухи. Два дома пустуют, давно. Но и там ничего подозрительного. Возможно, Салимов ошибся улицей.
– Или наврал, – сказал Усманов. – А девчонку убил сам. Или кто-то из его подельников. Гастарбайтеров из той бригады кто допрашивал?
– Я, – поднялся один из оперов. – У них железное алиби на ту ночь. Были в Городце, дачу строили. Хозяин и соседи подтвердили.
– Кроме того, Салимов не мог убить, – добавил Егорьев. – Физически. У него с год назад диагностировали защемление нерва на левой руке. Выгрузить что-нибудь, плитку положить он мог, а вот задушить кого-нибудь железной цепью до позвоночника – вряд ли. Такое не у каждого здорового получится. Поэтому его и в Городец не взяли. Толку от него на строительстве мало.
