Так, наблюдая за восходящим солнцем, я шёл уже по дощатому мостику и потому сразу не заметил на самом его конце, у нижней ступеньки молодую девушку арабку, как обычно для всех арабок одетую в чёрное от пяток и до шеи. Только ступни ног ей были погружены в море, и она ими играла с лёгкой волной. Я оторвал свой взгляд от солнца и посмотрел в её улыбающееся лицо. И увидел не менее чудесное солнце прямо перед собой. И даже чудеснее. Потому я уже не мог смотреть на солнце над горизонтом, а мой взгляд был прикован к солнцу, которое родила земля. И в дополнение ко всему, и даже назло всему, о, чудо, из рук её, которые держали смартфон, лилась музыка. Но не восточная, а настоящая классическая! Я мог ожидать чего угодно, но только не этого. Я, страстный любитель классической музыки: Моцарта, Бетховена, Чайковского, при восприятии которых я плачу от чувствительности чуть ли не навзрыд, здесь, на краю земли, от угнетённой пережитками прошлого женщины Востока, я воспринимаю моё любимое чудо, которое по определению здесь не может быть!..
Я подумал, может быть, это мираж, или сладкий утренний сон, который я продолжаю видеть как впечатление от вчерашнего дня, когда целый день я видел десятки женщин арабок, закутанных в чёрные одежды, как куколки, только узкие щели для глаз и просматривались. И таких женщин в отеле было в несколько раз больше, чем самих европейцев. Но протирать глаза от миража я не стал. Просто не хотел, чтобы это видение, если оно мираж, не исчезло.
Сквозь тонкую одежду просматривались длинные стройные ноги и в целом стройная фигура девушки около, или чуть более двадцати лет. Она постоянно улыбалась той притягательной улыбкой, отвести от которой взгляд не было сил. Я почувствовал, что попал в сети её очарования и эти сети всё более и более меня затягивали… – куда – я ещё не знал, но чувствовал, что на самом дне этого взгляда неописуемое блаженство…
Мы перебрасывались незначительными словами и фразами на английском языке. К сожалению, я плохо знал английский и потому этот разговор у нас не получался. Но не знаю, как для этой девушки из Каира, о чём она сообщила, но для меня все эти слова и фразы были несущественны. Я её воспринимал чувствами души. Но пока не был уверен, что это зачатки настоящей Любви.
У неё оставалось четыре дня отдыха, у меня – восемь…
Ещё долго я сидел на перилах мостика, в двух метрах от девушки-арабки и мы молча слушали Бетховена. Я полностью был поглощён музыкой обществом молодой арабки, и так чувствительно их воспринимал, что чуть не плакал…
Затем я остался один, а она ушла…
Но ненадолго. Через полчаса, как на пляже появились первые купальщицы и у меня с ними завязался обычный, ничего не значащий разговор о делах-проблемах курортных, на пляже появилась она, позвала к себе и протянула мне маленькую ракушку… Но весь её вид и поведение показывали ревность…
Я эту ракушку хранил у себя в келии-бунгало, а затем и привёз в Киев, как память о девушке-арабке. И всякий раз, как только мой взгляд ловит её, а это бывает очень часто, я беру её в руки и целую, представляя, что целую ту девушку-арабку на краю земли у самого Красного моря, из рук которых льётся музыка Бетховена…
А, может быть, это любовь с первого взгляда? Естественно, не к Бетховену…
