Боже мой, как она ждала этого момента!
Что-то смущало. Она посмотрела в зеркало. Волосы были немытыми. В своём новом состоянии, сосредоточенная на новой жизни, которая уже билась в ней, упустила из виду.
– Спасибо вам, спасибо. Но сегодня я не могу.
Она поговорила с Андреем через несколько дней, но он был расстроен ссорой со своими родителями, попросил отложить роспись…
Сына она назвала Андреем. Поднимала на ноги сама. Вырос он трудолюбивым, старательным и добрым.
– Однажды послали меня инспектировать школу, – Пьер-Джорджио мне говорит, – расположенную в межгорье. Приехал я на место, без труда разыскал школу. Напротив неё фабрика находилась.
Возникает у меня ни с того ни с сего острое впечатление, что я уже бывал здесь и знаю это место. И мысль появляется, что здание школы – богатый дворец, а фабрики здесь никакой и нет.
Сделал я проверку, вернулся домой, как обычно. Ложусь спать, и снится дворец этот. Сад вокруг него, оркестр вальс играет. Я приглашен на бал. На мне – мундир серо-коричневый: такие офицеры колониальных войск носили. Из подсознания в сознание мысль идёт: сто лет назад.
И снова – сон. Я танцую, шучу, угощаюсь. И сразу же – война.
– Это же невыносимо! – Таня мне говорит. – В этом климате нужен особый уход за ногами!
Мысленно соглашаюсь с ней. В средиземноморском климате запахи из-под мышек, пардон за столь интимные подробности, перемещаются в… ноги. Поначалу это приводит в ужас, потом – к поиску средства. Когда наша женщина в аптеку заходит, рука аптекаря автоматически тянется к кремам для ног. Не действуют они, вот в чём вопрос! Ну да ладно, обычному человеку приспособиться можно, а у Тани-то работа с телом связана. Прямой контакт с телом другого человека.
– Вот приходит на массаж, на кушетке растянется… У-у-у! Жаловаться нельзя: не нравится работа – уходи. Сделать замечание – то же самое: клиент пожалуется. А гостиница – пять звёзд. Понятно, что слово клиента – закон.
Лежит на кушетке… Мне уже плохо. А работать надо!
Я руки помою. Хорошо так вымываю, демонстративно. И начинаю ноги массировать. А потом – лицо! Старательно так. Особенно – область носа.
На государственном содержании
Парни попали в подследственный изолятор по причине вроде благородной – надо было выручить молодую землячку Татьяну. Она снимала квартиру и, как это часто бывает в Италии, брала к себе квартирантов, чтобы покрыть часть квартплаты.
А квартирантом у неё оказался хитровастенький сицилиец, который полгода не платил и не собирался, как поняла Татьяна. И уходить не уходил.
Позвала Татьяна своих пацанов – вон их столько голодных по лавкам парковым без работы сидит. Пришли парни, пригрозили сицилийцу, назначили срок уплаты.
Заходят в квартиру в назначенный срок, а их уже полиция поджидает. Обвинили – в угрозе насильственной расправы.
Начали женщины постарше в тюрьму бегать, собирать теплые вещи, да кто что мог. Вызвали матерей. Сердобольная Людмила за переводчицу была.
Адвокаты нормальные попались, все силы прилагали, зная: закон всегда на стороне граждан Италии. Тем не менее, вырисовывалась картина освобождения парней из под стражи.
– Что Вы хотите сказать? – спрашивает адвокат одну из матерей.
– Подержите его в тюрьме, пожалуйста, подольше: там он – на государственном обеспечении.
– Когда я студенткой была, – Людмила Александровна мне говорит, – знаешь, как у нас тогда было. За учёбой готовить времени особого не было. Заработала я язву желудка в двадцать два года.
