Он сидел на покрывале из солнечного света в соломенной шляпе, измазанных краской джинсах и рубашке черного, а кое-где и разноцветного оттенка. Как и подобает голодному художнику, Вася был худой и бледный. При этом в отличие от человека, работающего руками, а художник, так или иначе, ими работает, у Васи была очень нежная кожа рук. Его друг Лавр, лежащий на траве рядом, был, наоборот, совсем не бледным, а с более насыщенной и грубой кожей. Оба мальчика молчали, и каждый думал о чём-то своём, Вася уже давно отложил кисти и смотрел в горы, соображая, что делать с розовой ёлкой. Лавр, кажется, читавший книгу задумался над чем-то очень серьезным и уже сам терял ход своего рассуждения. Его очень заинтересовал сюжет рассказа, но они так давно лежали на траве, что пришло время обедать. Что же касается проблемы голода, то её решила дама почётного, но пока ещё не пожилого возраста, по фамилии Морозова. Она, как и подобает любой бабушке, заботливо приготовила второе и первое и громко воскликнула:
– Обед стынет.
Морозова вышла на их поляну и убедилась, что мальчики поняли, о чём она говорит. Лавр сразу захлопнул книгу и встал на ноги, Вася продолжал думать о своём. Морозова встала над его тонкой душевной конструкцией и дала свою решительную оценку его деятельности, – Дурака валяешь? Ёлки розовые рисуешь? Ну-ну, лучше бы мне помог на огороде, чем так краску переводить.
– Чего дельного в вашем огороде?! Это тоже пустая трата времени, – брезгливо отозвался Лавр.
– Лавр, тебе пора бы уже повзрослеть, как и тебе, Вася, и не говорить глупостей. Не маленькие уже, а всё никак вашу лень и инфантильность перерасти не можете и заняться серьезным делом, например огородом, – строго ответила Морозова.
– А картины – это серьёзно? – спросил Вася, обеспокоенно.
– Что серьезного в розовой ели? Взрослый, в отличие от ребёнка, обязан трудиться, а вы, уже прошу заметить, не дети, – сказала Морозова своим строгим тоном.
– А что делать, если нет вдохновения, как тогда трудится? – спросил Вася.
– Это и есть следствие вашей лени. Труд не терпит ожидания, он требует действия. Вдохновение рождается в процессе работы.
– Но я не могу просто рисовать, не понимая, что я рисую, мне скучно, мне нужна идея, смысл, понимаете? Иначе это уже не искусство, а какая-то ерунда, – воскликнул Вася.
– Если ты не будешь ничего делать, то смысл и не появится, – сказала Морозова и обратилась к Лавру. – А тебе какого смысла не хватает?
– Жизни, – сказал Лавр, – зачем что-то делать, если я даже не знаю чего хочу?
– Трудится, ты хочешь трудиться! Я не предсказатель, но отчётливо вижу твою судьбу, и это работа, –сказала Морозова, проведя рукой полукруг в воздухе, изобразив в её представлении что-то мистическое.
Она больше ничего не сказала, только убедилась, что её слова дошли до адресатов, и ушла, оставив ребят, даже не напомнив об обеде. Ребята же слова хоть и услышали, но не восприняли серьёзно. Лавр равнодушно проводил Морозову взглядом до её дома, а Вася, стоило её скрыться, сразу заговорил о своём:
– Я постоянно думаю об этом красном здание, – пожаловался Вася.
– С ним какие-то трудности? – поинтересовался Лавр.
– Да сам видишь и слышишь, – намекая на критику Морозовой, сказал Вася, – не получается его нормального нарисовать. Какой-то скрытый смысл найти не могу, понять это здание, что ли, не получается.
– Да про смысл это она лихо сказала. Но ты не бери в голову – это она тебе от зависти, – подбодрил Лавр.
