Из-за всех этих консультаций строительство постоянных жилищ шло довольно медленно. Наде удавалось всего раз в неделю забираться в открытую кабину «мерседеса» и громыхать по разрыхленной земле траншеи, которую она уже начала рыть. Теперь та достигала десяти метров в ширину, пятидесяти в длину и четырех в глубину – именно такая глубина была необходима. Дно траншеи ничем не отличалось от поверхности планеты – глина, мелкие частицы, камни всех размеров. Реголит. Пока она работала на бульдозере, геологи запрыгивали и выпрыгивали из траншеи, собирая образцы и все разглядывая, – даже Энн, которая была против того, что они бороздили планету. Ни один геолог из когда-либо появившихся на свет не мог удержаться в стороне от вскрытого грунта. Работая, Надя слушала их переговоры по радиосвязи. Они пришли к выводу, что реголит, судя по всему, был одинаков на любой глубине – и хорошего в этом мало, поскольку Надя не назвала бы реголит прочным грунтом. Зато содержание воды оказалось низким – менее десятой процента, – это означало, что они не провалятся вниз, как в одном из незабываемых кошмаров Нади, случившихся во время стройки в Сибири.
Покончив с выемкой реголита, она собиралась устроить фундамент из портланд-цемента – лучшего материала из тех, чем они располагали. Он разошелся бы трещинами, залей они его менее чем двухметровым слоем – но «шиката га най». Толщина обеспечивала некоторую изоляцию. Однако бетон еще нужно было прогреть до полной выдержки – а при —13 по Цельсию для этого требовались нагревательные элементы… Все тянулось очень, очень медленно.
Она повела бульдозер вперед, чтобы удлинить траншею, и тот резко рванулся, укусив землю. Затем, навалившись своим весом, уперся в реголит, прорезая себе путь.
– Ну и боров, – нежно заметила Надя.
– Надя влюбилась в бульдозер, – отозвалась Майя по радиосвязи.
«Я по крайней мере знаю, кого люблю», – подумала Надя. На прошлой неделе она провела слишком много вечеров на складе инструментов с Майей, слушая ее болтовню о проблемах с Джоном, о том, как во многом ей было лучше с Фрэнком, как она не могла разобраться в своих чувствах, как ей казалось, что Фрэнк ее ненавидит, и так далее и тому подобное. Надя, чистя инструменты, лишь поддакивала, стараясь скрыть отсутствие интереса к разговору. На самом же деле она устала от проблем Майи и, скорее, предпочла бы поговорить о стройматериалах, чем о чем-либо другом.
Ее работу на бульдозере прервал звонок команды из Чернобыля.
– Надя, а что нам сделать, чтобы цемент застыл на таком холоде?
– Нагрейте его.
– Мы уже.
– Нагрейте еще.
– Ох!
Они там почти закончили, посчитала Надя. Компоненты реактора Риковера уже практически собраны, оставалось лишь соединить их, вставив в стальной колпак реактора, наполнить трубы водой (после чего их запасы сократились бы почти до нуля), подключить все это, обложить мешками с грунтом и потянуть ручку управления. Тогда у них сразу появлялось 300 киловатт, что положило бы конец их ночным спорам о том, кому на следующий день достанется бо́льшая часть мощности генератора.
Затем позвонил Сакс. У них засорился один из процессоров Сабатье, и им не удавалось его извлечь. Надя оставила работу в траншее Джону и Майе, а сама взяла марсоход и направилась в производственный комплекс.
– Поеду проведать алхимиков, – известила она.
Когда она приехала и подошла к процессорам, Сакс встретил ее словами:
