Девочка вздохнула, соскочила с табуретки, перемыла всё, что было в раковине, потянулась и дошла до гостиной. Там она задержалась, разглядывая километры слов, греческих букв и алгебраических символов, пестревших на разбросанных повсюду больших листах бумаги. Имоджен показалось, будто она кое-что заметила. Будучи перворазрядной бездельницей в школе, она всё же несомненно унаследовала от мамы острый нюх в вопросах математики и тому подобных вещах. Так что девочка постучалась в дверь папиного кабинета и, не дождавшись ответа, приоткрыла её ровно настолько, чтобы туда можно было заглянуть. В комнате стоял классический выразительный запах, который появляется, когда двое мужчин запираются в комнате на целую ночь без сна.
Глаза у них налились кровью, на подбородках выступила щетина, а ноги распухли в ботинках, снять которые воспрещал этикет. Мигал экран старого компьютера Ласло, а на стенах висели такие же большие листы бумаги, каждый со своим набором букв и цифр. Имоджен присмотрелась и увидела, что и в них кое-что не сходится.
– Па, привет, – сказала она, продолжая разглядывать каскады символов, чисел и линий, начертанных на бумаге.
– Привет, дорогая, привет… – ответил он глухим и отсутствующим голосом.
– Мама, Маркус и Зельда поехали кататься на великах. А я останусь дома, ладно?
Ласло кивнул, вежливо попрощавшись с ней движением руки и не отрывая глаз от огромного фолианта, которому на вид было не меньше двухсот лет.
– Па, как там ваша расшифровка? – простодушно спросила Имоджен.
– Что, прости?
– Шифр. Я спросила, как у вас дела.
– А… ну, это ужасно сложная история, – вздохнул отец. – Мистер Ребус – человек изощрённейшего ума…
– Вы себе не представляете, синьорина Имоджен… – вступил в разговор Тибо, смотря на неё поверх очков, сдвинутых на кончик носа. – Но теперь господин Интригио и я наконец-то вышли на след, который приведёт нас к решению.
– Вот как? – сказала Имоджен.
– А то как же! – поспешил подтвердить её отец, указывая на один из висящих на стенах листов. – Видишь… мы пришли к выводу, что перед нами комбинация каббалистических преобразований и одно из частных применений теоремы Фурценхайма-Хольцкопфа…
– Ого… и что же у вас выходит?
– Мы провели все необходимые операции и увидели, как проступает новое послание из слов на разных языках, в переводе оно звучит так…
Тут Ласло показал на доску, стоявшую перед Тибо, который немедленно прочёл:
– Восемь кобальтовых моржей нечётно напевают в Майнце!
– Нечётно, значит… – повторила Имоджен, уставившись на доску.
– Именно! – кивнул Ласло, и глаза его загорелись, несмотря на усталость. – Мы с Тибо думаем, что это ключ ко всей загадке.
– Конечно, синьорина Имоджен… – столь же воодушевлённо откликнулся дворецкий. – Видите ли, моржей восемь, то есть чётное количество, но поют-то они нечётно. Вот так тайна! Не говоря уж о том, что нам ещё кучу слов нужно расшифровать.
– Понимаю… – сказала Имоджен и сжала губы. – А что если… попробовать код Перепрыжки?
Услышав эти слова, Ласло закрыл глаза и не смог удержаться от смеха.
– Имми, я ценю, что ты хочешь нам помочь, но… хи-хи-хи… это же дьявольский мистер Ребус… речь о чудовищно сложных вещах…
– Ну и пожалуйста! Вы с мамой вечно пристаёте, что я не участвую в семейных делах, а теперь… – проворчала девочка.
И сунула кулаки поглубже в карманы толстовки, резко повернувшись к выходу.
Ласло внезапно вскочил на ноги, отчего его колени зловеще заскрипели, и поймал дочь за руку.
