– Прости, Имми, ты права… – сказал он с отцовским добродушием. – Ничто не мешает нам рассмотреть и твою гипотезу тоже, не так ли, Тибо?
– Разумеется, – кивнул дворецкий.
Но улыбочки на лицах обоих взбесили девочку ещё сильнее; она схватила записку мистера Ребуса, блокнот и шариковую ручку, рухнула в кресло и принялась расшифровывать непостижимое послание, больше похожее на салат из случайно попавшихся под руку букв. Чтобы разобраться в нём, она прибегла к коду Перепрыжки, который знают и любят в начальных школах всего мира. Первую букву она заменила на ту, что идёт прямо перед ней в алфавите – в данном случае «И». Затем перешла ко второй, заменив её на ту, что идёт после – «С», – и так далее, пока буквы в записке не кончились.
Меньше чем за десять минут Имоджен закончила расшифровку.
– Ну что, дорогая, что у тебя получилось? – спросил Ласло, справившись с никак не кончавшимся зевком.
Имоджен посмотрела на страницу блокнота и начала читать.
«Господа Интригио приглашаются в воскресенье, восемнадцатого сентября, в двенадцать часов, в усадьбу Беля-Трикасс близ Экс-ан-Прованса. В случае если настоящее приглашение будет отклонено, мы возьмём на себя труд направить в средства массовой информации фотоснимки, документирующие прискорбные события на Рю-де-Помпельм, а также ваш нынешний адрес.
Мистер Ребус»
Когда она закончила читать, малейшая тень улыбки сошла с лиц Ласло и Тибо, и её место заняло ошеломлённо-испуганное выражение.
Что же до Имоджен, то для неё настал момент маленького реванша.
– Ну, это, конечно, не моржи из Майнца… но тоже неплохо, не так ли? – усмехнулась она.
Судьбоносное вмешательство Имоджен пролило свет сразу на несколько вещей. Во-первых, стало ясно, что послание мистера Ребуса – это одновременно любезное приглашение и отвратительный шантаж. Кроме того, стало очевидно, что в следующие полгода Имоджен сможет ходить на любые поп-, трэп- и хип-хоп концерты по своему усмотрению, зная, что билет ей будет оплачен, а спутником выступит милый папочка или, в его отсутствие, старый добрый Тибо. Такова была цена, о которой Ласло и дворецкий договорились с тинейджером дома Интригио, чтобы добиться её молчания касательно способа расшифровки послания мистера Ребуса.
А вот «прискорбные события на Рю-де-Помпельм», о которых шла речь в записке, остались окутаны мраком.
– Крошечная ошибка прошлого… правда, ФБР и Интерпол очень негодовали. Поди их пойми… – вот и всё, что Зельде и Маркусу удалось вытянуть из отца своими настойчивыми расспросами.
– Мы с папой в то время были ещё очень молоды, – не менее лаконично высказалась Бина. На том разговор и иссяк, и возобновить его не было ни малейшего шанса.
Так или иначе, через два дня после расшифровки послания древняя семейная легковушка-универсал, которую молодое поколение называло «старой развалюхой», тихо ехала по дороге, проложенной посреди нежных пейзажей французского юга.
– Ах, Прованс! Чувствуете, как воздух благоухает? – спрашивала Бина, сидевшая за рулём, опустив окно.
Это чувствовали все.
Они переночевали в Лионе и проехали ещё один участок шоссе, а затем углубились в поля по всё более узким просёлочным дорогам: одна деревенька, потом другая, – они тоже всё время уменьшались, – и вот уже их окружали пастбища, лавандовые поля, рощицы, ручейки и каменные дома, купающиеся в зелени.
Ласло высунул руку из окна и время от времени делал вид, что срывает торчащий из канавы цветок. Маркус принялся считать пасущихся лошадей, Имоджен ворчала, что лучше бы её оставили дома, а Зельда, балансируя на самом краю сиденья, следила, как синяя точка скачет по карте на экране планшета.
