С одной стороны, это прямо-таки железобетонное прикрытие. Теперь уже не вымышленное, которое я в первое свое знакомство с отрядом Слободского сочинил, а более чем настоящее. Хайдаров во всяком случае точно перестанет ко мне цепляться, он от этого милейшего парня Юры по прозвищу Лаврик бледнеет с лица и нервно дергается. С другой… А что с другой? Ну да, я не имею представления, чем занимаются эти НКВД-шники с неизвестными мне эмблемами. Археологический лагерь Аненербе захватили, этнографа из Пскова вытащили… Ясен пень, я читал во времена оны разные конспирологические статейки о том, что в СССР тоже проводились мистические и оккультные эксперименты. Про то, как некий Глеб Бокий под руководством самого Железного Феликса заигрывали с ясновидением. Что-то еще про проект «Орион» попадалось… Хотя это вроде про более поздние времена. Да и вообще вроде как фейк. С третьей стороны, да ну и что? Допустим, эти ребята и впрямь из того самого секретного отдела, который аналогичен немецкому Аненербе, я-то что с этого теряю? Ровным счетом, ничего. Одни сплошные минусы…
Ворохнулась, конечно, на задворках сознания предательская мыслишка. А что, если они и правда могут что-то запредельное? Подправит этот обаятельный хрен в фальшивых очечках мой псевдоритуал, а я и начну настоящей шерстью обрастать и на луну выть в особо драматичные моменты.
Я фыркнул.
Да ну, бред какой-то.
Пойду лучше Яшку в госпитале навещу.
– Дядя Саша! – возглас Яшки раздался еще до того, как я успел его разглядеть. – Живой! А я уж тут себе напридумывал… Ф-ух, счастье-то какое!
– Здорово, Яшка! – я оглядел внутреннее убранство партизанского госпиталя. Эта землянка изнутри была еще больше, чем штабная. По обеим сторонам – двухэтажные дощатые нары, в дальней части – три комода кухонных. Явно из деревни какой-то доставили. Пахнет карболкой, хлоркой, лекарствами. Смертью и болью тоже пахнет, не без этого. Но сегодня тут царила скорее атмосфера курорта. Раненых было всего четверо, да и те явно не тяжелые. Устроили себе на нижних нарах «лаундж-зону» из матрасов и подушек, керосинку поставили и в картишки дуются.
– Прошу пардон, ребята! – Яшка живенько швырнул свои карты в сброс и подполз к краю. – Дядя Саша, подсобишь мне? Выбраться на свежий воздух хочу, сил нет!
Я с готовностью подставил плечо, и мы поднялись наружу.
– Ладно, хорош прикидываться, – сказал я, когда мы отошли чуть в сторонку. – Что-то мне подсказывает, что ты не так чтобы сильно и ранен.
– Дядя Саша, да что ты говоришь такое? – Яшка прижал руки к сердцу в самом что ни на есть искреннем возмущении. – Нога так болит, что даже поставить мочи нет!
Потом зыркнул по сторонам воровато и наклонился ближе ко мне.
– Эх, еще вчера болеть перестала, – шепотом сказал он. – Только не говори никому!
– Так ты симулянт, получается? – хмыкнул я. – Не успел в партизанский отряд попасть, а уже от боевых заданий косишь?
– Так я же не от боевых, дядя Саша! – глаза Яшки стали испуганными и жалобными одновременно. – Ежели бы заваруха какая случилась, я бы сразу эту шину сорвал. Нет-нет, я не поэтому! Я же и правда ногу подвернул сначала! Опухла так, что мама не горюй! Разве я виноват, что у их медички золотые руки?..
– Ну-ну, давай заливай! – фыркнул я. Блин, вот ведь Яшка, а! Такое трепло, но сердиться на него совершенно невозможно! Даже если он чушь всякую несет или делает.
