– Но я как твой временный опекун просто обязана им сообщить! Ведь это касается твоего здоровья. К тому же до бала остается чуть больше двух недель, а в таком состоянии ты не сможешь... Да еще твой жених – кто знает, как он воспримет эту новость? Ох, бедное дитя, как не вовремя! – она вздохнула, сокрушенно покачала головой, изобразила сожаление, но короткий взгляд, который она бросила на девушку, был холодным и будто бы испытывающим. – Не беспокойся, пока ты здесь, мы о тебе позаботимся. Если, конечно, матушка не решит забрать тебя домой.
Еще один взгляд, словно намекавший на что-то. Вероника попыталась вообразить, как бы себя повела та, другая. Если бы не память потеряла, а, например, повредила бы колено или связки порвала. Хотела бы она уехать?
В надежде на подсказку она покосилась в угол, где только что стоял ангел и наблюдал за разговором, откровенно развлекаясь. Увы – когда понадобилась помощь, его и след простыл.
“Ну конечно! – сообразила Вероника и едва не хлопнула себя по лбу, настолько очевидной была догадка. – Бал! Приезд жениха! Да она бы зубами и ногтями вцепилась, попытайся кто-нибудь увезти ее в такой важный момент!”
Осторожно, боясь вызвать ненужные подозрения, Вероника предложила все-таки повременить с письмом. Ведь ее готовили к балу, и родители наверняка сильно огорчатся, если дочь пропустит его.
К тому же она бы очень не хотела, чтобы из-за досадного недомогания отложили свадьбу. А после бала, глядишь, все наладится и не придется вообще ничего никому объяснять.
– Пусть все останется между нами. Думаю, наставники и другие воспитанницы меня не выдадут, ведь правда?
Директриса посомневалась для вида, но Вероника ясно почувствовала, что именно этого та и добивалась. Ведь ей пришлось бы отвечать за несчастный случай, произошедший с подопечной. А когда девушка покинет стены пансиона, нужно будет еще доказать, что головой она повредилась на его территории, а не по дороге домой.
В конце концов директриса с показной неохотой согласилась с доводами воспитанницы, и они расстались, чрезвычайно друг другом довольные.
После ужина (едва не плача, Вероника велела заменить жаркое, шоколад и булочки на яблоко и стакан кефира) полагалось выпить лекарство. Капли, оставленные магом-священником, оказались со снотворным эффектом – не успев прочитать и пары страниц очередного романчика, она вырубилась и крепко спала до самого утра.
Разбудило ее невыносимое чувство голода, словно ничего не ела пару дней. Несколько секунд она пыталась сообразить, откуда мог взяться такой зверский аппетит, потом вспомнила о вчерашних событиях.
“Нет, это был сон, – подумала она, зевая. – Приснится же такое!”
Потянувшись, Вероника ощутила боль в бедре как от сильного ушиба. Коснулась этого места и огладила толстую ляжку едва не вдвое шире своей прежней. С ужасом распахнув глаза, увидела белый полог балдахина. Нет. Это был не сон. Это действительно с ней случилось.
Она резко села, отчего закружилась голова. Обнажила бедро и увидела налившийся чернотой обширный синяк. Видимо, прежде чем удариться головой, горе-всадница приземлилась на жирный зад – еще бы, эта часть тела настолько массивна, что перевесила остальное.
Внезапно она разозлилась на глупую неуклюжую толстуху, чье наплевательское отношение к себе вынуждает плакать, глядя на отражение в зеркале. Чей слоновий аппетит словно сжирает Веронику, заживо грызет изнутри.
