Читать онлайн Василий Титовец - Край золотоискателей и романтиков, или Короткие истории о самом загадочном месте на Земле

© Василий Титовец, 2021

© Издательский дом «Кислород», 2021

© Дизайн обложки – Георгий Макаров-Якубовский, 2021

Настало такое время – некуда спешить. Всю жизнь бежал, торопился, решал повседневные проблемы. Хотел везде успеть. Сейчас – нет. Появилась возможность остановиться, осознать пройденный путь и выразить благодарность хорошим людям, встретившимся на этом пути.

Я благодарен своим родителям, в непростое время сумевшим мне, моим братьям и сестре привить трудолюбие, уважение к окружающим людям, воспитать в каждом из нас крепкий внутренний стержень, что всегда помогало нам в жизни.

Я горжусь своими предками, приехавшими во времена столыпинской реформы на Урал в поисках лучшей доли и, несмотря на все трудности переезда, устроения на необжитых землях, дальнейшей коллективизации, военного лихолетья, оставшимися истинными тружениками, людьми крепкой воли и жизненных устремлений. Ставших добрым примером для детей, внуков и правнуков.

Я рад, что у меня были замечательные дядьки, преподавшие нам, пацанам, житейскую сметку, опыт в повседневных крестьянских делах. Благодаря им я могу косить сено, пахать землю, класть печи, рубить избы и др.

У меня многочисленная родня, которая почитает свою малую родину, чтит белорусские традиции.

Я благодарен другу, что познакомил меня с моей будущей женой, родившей мне двух сыновей. Всегда добрым словом вспоминаю тестя с тещей, относившихся ко мне душевно, по-отечески. Рад, что теплые отношения сложились со свояками и сделали нас практически единой семьей.

Без суеты, без лишней спешки обдумывая пройденный путь, осознаю, что Колыма стала особой страницей моей жизни – и не только моей, но и моей семьи. Когда дети были маленькими, они нередко просили вместо сказки на ночь: «Папка, расскажи нам лучше про Колыму». Некоторые из этих повествований попали и в эту книгу. Далеко за спиной Колыма, моя молодость… Я давно мечтал рассказать об этом. Ностальгия по Колыме постоянно живет в моем сердце. Я чувствую это, примерно как слышат собственное дыхание.

Когда его нашли, парень был уже мертв. Замерз. Окоченевший труп, припорошенный снегом.

Колымская трасса. Обычный рабочий день. Холодина – 60 градусов. Все началось с поломки. Техника подвела: полетело колесо. Водитель был новичком – совсем «зеленый», приехал с материка на заработки. Выпрыгнув из кабины, поставил машину на домкрат. Да, видимо, плохо закрепил. Несколько мгновений, и железная махина сорвалась, прижала руку водителя к промерзшей земле. Смертельная ловушка. Кругом снежная пустыня, проезжающих никого. В отчаянии парень пытался перегрызть себе руку, чтобы спастись. Только кость он не смог переломить.

Другой случай. На большом перегоне бульдозер сломался. Бульдозерист заглушил двигатель, недолго покопавшись в машине, устранил неисправность.

Надо запустить двигатель. Крутанул «пускач» раз, другой – не заводится.

Уже начинало смеркаться. Понимая, что может разморозить систему охлаждения двигателя, слил воду. И пошел пешком за подмогой. А до ближайшего поселка триста верст. Позже бедолагу нашли по следам. Сначала он шел быстрым шагом, потом бежал, потом полз и в конце концов замерз.

Когда человек устраивается на работу, он проходит техминимум. Инструктор, читавший нам техминимум много лет назад на прииске Гастелло, и привел эти страшные примеры из реальной жизни колымской трассы. На Колыме если даже случилась небольшая поломка, не надо суетиться и спешить, первым делом надо развести костер, а потом уже заниматься ремонтом.

По завершении инструктажа по ТБ всем выдали справки: такой-то прошел техминимум по работе в зимних условиях. Подпись инженера и печать. Эту бумажку я храню до сих пор, хотя прошло уже 40 лет.

Колымская трасса. Километры снежного полотна. Скользота! Помню, как будто это было вчера. Один в пути. Могу рассчитывать только на себя. Дорога, словно сама жизнь, движение из одной точки в другую, от рождения до смерти. Снег кружится перед лобовым стеклом. Всякое бывает. Наворот, авария, и конечная точка окажется ближе некуда, но я верю в удачу, в машину, в свои силы. Вера крепка! Каждый раз опережаю костлявую на локоть, на пуговицу. Остаюсь жить. У Венедикта Станцева есть такие строки:

Вот. И, как в жизни, бывают встречные, но по большому счету этот путь только мой. Кем я стану? Время пройдет, а Колыма останется в моей памяти.

«Работяга», – мне не западло было сказать это тогда, а теперь, через четыре десятка лет, и подавно. Да, звучит хорошо, гордо.

Все дело завертелось в 1975 году. В июне мы закончили Исовский геологоразведочный техникум и решением Государственной комиссии от 22.06.1975 г. нам была присвоена квалификация техника-механика. Это значит, мне и моему другу Анатолию Вернадскому. Позади остались школа, армия, техникум, футбольная команда Исовского прииска. Встал вопрос: что дальше? Раньше по окончании учебных заведений было обязательным распределение на работу по всему Советскому Союзу. Из всех предлагавшихся мест нас с Анатолием заинтересовали два места в Якутию. Наши парни-сокурсники после защиты дипломов по большей части уходили в армию, поэтому они были не против, что мы с Вернадским эти места возьмем и поедем в Якутию. Но нашлись два ублюдка, которые из вредности перехватили эти два места, хотя сами впоследствии не поехали туда. Нам же ничего другого не оставалось, как на распределении выбрать Вятку. Направили нас в «Межколхозстрой-объединение». Желания туда ехать, конечно, у нас не было. Все решил случай.

Изба просторная и светлая. Это сейчас в ней практически никто не живет, батька и мати давно умерли, а тогда, много лет назад, жизнь здесь била ключом. Хозяйство, заботы с раннего утра и до позднего вечера. В ней прошло мое детство. Мой дом. Отсюда я уходил в армию, отсюда уезжал на Колыму, но, где бы ни был, всегда знал, что меня ждут здесь – в деревне Малая Белая. Родители, братья Сергей и Мишка, сестра Галя, друзья. Мне было куда вернуться. Эта мысль согревала меня в холодные непростые дни. Теперь здесь живут воспоминания. Хату часто навещает брат Миша, Сергей бывает реже. Сестра живет далеко, в Карелии. Я тоже нет-нет, да и наведываюсь сюда. Малая Белая. Моя Родина. Звучит громко, это правда.

В избе большая кирпичная печь, полати, на которых мы спали в детстве, круглый деревянный стол, комод, на стене много выцветших от времени фотографий. Вот. На старом шкафу стоит фотоувеличитель моего старшего брата Сергея. Благодаря его увлечению фотографией в те годы сохранилось много черно-белых снимков и с Колымы тоже.

Вечерком на своей «Яве» Вернадский приехал ко мне в гости и сообщил такую новость. Его мать, тетя Поля, ходила проведать брата, он жил в соседней деревне. Придя домой, рассказала, что там к соседям приехал мужик с Магадана в отпуск навестить престарелых родителей.

Толька выдержал паузу и говорит:

– Так что, может, рванем туда?

Я, даже не раздумывая, ответил:

– Не против.

– Ну все, тогда давай мать сходит, с этим мужиком поговорит, что и как, не против ли он взять нас с собой? Фамилия у него Грибнев.

– Грибнев? – вмешалась в разговор моя мать. – Так мы учились вместе с ним в техникуме. Геннадий. Хороший парень.

Оказалось, она когда-то в молодости училась в Исовском техникуме. Правда, не закончила, но проучилась там несколько курсов. И у них в группе был Геннадий Грибнев.

Мать даже нашла фотокарточку техникумовской группы, и там точно оказался Грибнев Геннадий. Это, видно, ее успокоило, и она не стала препятствовать нашей поездке. Наоборот, по-матерински благословила, дала денег на дорогу.

Тетя Поля сходила к соседу, передала нашу просьбу. Грибнев легко согласился:

– Помогу! Все расскажу, покажу. Мне не сложно. Пусть собираются в дорогу.

Вскоре он собрался в обратную дорогу. А приезжал он с племянником Владиком, парнишкой лет 10–12. До Нижней Туры к поезду нас согласились подбросить парни-инструкторы из техникума. Вечером они захватили Грибнева с Владиком, Вернадского и заехали за мной. Мать Геннадия узнала, они пообщались, повспоминали юность, но время поджимало, надо было спешить на поезд. Попрощавшись, мы поехали на железнодорожный вокзал в соседний город. Поезд до столицы Урала уходил ночью. Утром мы уже были в Свердловске, в аэропорту Кольцово. Но оказалось, с билетами до Магадана напряг.

Прямого рейса до Магадана не было. Да что там говорить, не было билетов даже на транзитные рейсы, с пересадками. Потолкались у касс. Грибнев говорит: «Ну, давайте хоть поближе в ту сторону, хоть до Хабаровска полетим». Купили до Хабаровска. Долетели, а в Хабаровске опять напряг. В сторону Магадана транзитные идут, но все полные.

Надо было искать ночлег. Грибневу с племянником дали место в комнате матери и ребенка. Они там спали на одной кровати. А мы с Вернадским изучали и обживали парковую территорию аэропорта. Первый день мы с ним обходили все, обсмотрели. Там такие большие скамейки стояли. Первую ночь мы на них сидя перекантовались. Днем Грибнев с Владиком прогуливался по аэропорту в ожидании свободных мест на транзитный рейс, при этом не забывая периодически заглядывать в кафе, чтобы пропустить рюмочку. В это время мы с Вернадским поочередно по два часа спали на их месте в комнате матери и ребенка.

На вторую ночь, уже освоившись, мы сдвинули две скамейки в парке и улеглись почти с комфортом. Одно неудобство – птички пометили. В народе говорят, птички на счастливых какают. Шутка.

Через несколько дней появилось два свободных билета на самолет до Магадана, и мы отправили Геннадия Федоровича с племянником. Перед вылетом Грибнев объяснил нам, как добраться из Магадана до прииска Гастелло, где он жил.

В Хабаровске мы промыкались еще четыре дня. Спали под деревьями на улице. Благо погода была теплая. Безбилетные пассажиры в аэропорту митинговали, писали письма в Министерство гражданской авиации, выражая свое недовольство. Мы послушали и поняли, что этим вопрос кардинально не решишь. Начали тусоваться возле касс. Наконец нам удалось взять места до Новосибирска.

Из Хабаровска до Новосибирска долетели, там опять дальше не на чем. У нас билеты до Магадана есть, но они транзитные. Бродя по аэропорту, я обратил внимание на мужика в униформе работника аэропорта, который мыл полы рядом с кассами.

Вдруг меня осенило:

– Мужик, на пару слов можно? – позвал я.

Мужик подошел.

– Слушай, до Магадана надо улететь. Можешь помочь?

– Не знаю. Сейчас спрошу, – стушевался мужик и отправился в кассу.

Минут через 10–15 он вышел в зал и кивнул мне – иди за мной.

– До Якутска полетите? По червонцу сверху на каждый билет, – шепнул он.

Я метнулся к Толяну. Он дремал на стуле в зале ожидания.

– Да какие вопросы! – узнав, обрадовался Вернадский.

Так транзитом мы долетели до Якутска. Здесь история повторилась, мест снова не было. На сей раз инициативу в свои руки взял Толян. Положил по червонцу в паспорта и пошел к кассам. Там Толя недолго потрещал с мощной якуткой-кассиром. И уже через час мы летели в Магадан. Еще любопытная история. В аэропорту Якутска познакомились с парнем. Он летел из Индии, был там в отпуске. И тоже никак не мог добраться до Магадана. Толька ему подсказал, как надо действовать. И он в самолете оказался рядом с нами.