И вот этот праздник губернатор решил переставить на три дня позже по случаю приезда важного лица из Петербурга, которое носило имя Николай. Архиерей был человек сговорчивый и не нашел ничего возразить против губернаторского намерения, но, боже мой, какое волнение поднялось в народе! Если бы губернатор распорядился праздновать два вешних Николиных дня вместо одного, если бы он, в конце концов, перенёс праздник на три дня ранее, всё обошлось бы. А тут, представьте себе, народ ждёт праздника, разговения, еды и водки, а Николу переносят на целых три дня вперёд! Дело дошло до государя, он сильно осерчал и, говорят, начертал на донесении об этом: «Губернатор и архиерей дураки, оставить праздник, как был».
– Это было так? Вы не сочинять? – спросил потрясённый Иоганн Христофорович. – Губернатор решил передвигать церковный праздник?
– Чистая правда, – подтвердил Дудка, перекрестившись для убедительности.
– Загадка, загадка, – прошептал Шлиппенбах.
– А? – не расслышал Дудка. – Что? Ничего?.. Ну, по третьей? А вы не хотели два графина брать, – этих-то не хватит.
– Да, – сказал Иоганн Христофорович, – под русскую беседу надо много пить.
– Вот вы и начинаете потихоньку постигать Россию, – проговорил довольный Дудка. – Ваше здоровье, дорогой господин Шлиппенбах!.. Судачка уже попробовали? Хорош, да? А теперь грибочки отведайте, пока не остыли, и непременно с пирожком. Ну как, неплохо?.. А позвольте мне вам ещё налить рюмочку натуральной, а уж под супчик и под горячее будем пить водочку на травах.
– У себя на родине я никогда ни пил столь обильно, – сказал заметно захмелевший Шлиппенбах. – У нас во всём соблюдается размер и порядок.
– Понятное дело, где уж вам выпить, как следует, – сочувственно произнёс Дудка. – Вы привыкли загадывать наперёд: всё-то у вас выверено, всё рассчитано. Не понимаете вы настоящего течения жизни: вам бы плыть по прямой, да по прямой, соизмеряя скорость движения с величиной потока и о каждом его повороте зная заранее. Милой мой Иоганн Христофорович, разве это жизнь? Это её схема, пусть искусная и тонкая, но схема. А жизнь в линии да расчёты не заключишь: уйдёт, ей-богу, уйдёт, как вода меж пальцев! Мы же в России привыкли к крутым поворотам и бурному течению жизни, нам загадывать наперёд не приходится: уж куда вынесет, туда и вынесет. Мы полагаемся на авось.
– Объясните мне, будьте любезны, что такое «авось»? – взмолился Шлиппенбах. – Я часто слышу в России «авось», но так и не сумел вникнуть.
– Охотно объясню, – согласился Дудка. – Вот только выпьем под кулебяку и под соляночку, и объясню.
– Боюсь, что мне достаточно, – попытался отказаться Шлиппенбах. – У меня кружится голова.
– Это потому что не допили. С каждой следующей рюмкой, – да под супчик, да под жаркое! – вам будет легче и легче. Ну-ка, где ваша рюмочка? Позвольте наполнить… За ваше здоровье, господин Шлиппенбах!
– Благодарю вас, – обреченно сказал Иоганн Христофорович и выпил вслед за капитаном.
– Знаю я ваши иностранные замашки, – усмехнулся Дудка, разрезав огромную кулебяку пополам и положив один её кусок себе, а второй Шлиппенбаху. – Сперва ломаетесь, – я, де, столько не выпью, я, де, столько не съем, – а потом приходится добавлять. Настрадаетесь, бедные, в своей Европе, так хоть в России душу отведёте…
Вы изволили интересоваться, что означает «авось»? Оно в чём-то сродни «кузькиной матери», только «кузькину мать» показывают, а на «авось» надеются, и в том видна великая мудрость русского народа. Один древний мудрец всю жизнь размышлял, чтобы сказать: «Я знаю, что я ничего не знаю». Но коли знания нас подводят, а будущее непредсказуемо, и часто – очень часто! – не зависит от нашей воли, то не лучше ли положится на судьбу? Наш русский мужик дошёл до этого своим умом: «авось» как раз и означает смирение перед судьбой и, в то же время, упование на милосердие Божие. Ну, не мудро ли это, скажите, Иоганн Христофорович?
