– Мне заняться?
– Я сам.
***
– Ну как не помнить-то? – сердито поджал губы насупленный мужик, который в себе сочетал блестящую лысину на все темечко и буйную спутанную кудрявую седую шевелюру вокруг этой лысины. – Я ж в здравом уме-то!
– Значит, Элина Конищева, в самом деле, была здесь третьего августа с шестнадцати до девятнадцати ноль-ноль?
– Ну, конечно, была!
– Вы это отчетливо помните?
– Ну, так работали же мы вместе с ней! Почитай, полтонны металла вылили!
Петр вздохнул. По всему выходило, что вдовица успела обзавестись стопроцентным алиби. А пасьянс разворачивался новыми вариантами расклада.
– Скажите, тяжело работать в литейной мастерской?
Мужик – помощник Элины Конищевой, который сам себя называл ассистентом – недружелюбно покосился на Петра.
– Работа как работа, – буркнул он неохотно. – Я всю жизнь по металлу работал. Тридцать лет на производстве оттрубил.
– На каком производстве?
– Известно на каком – на металлургическом!
– И что – где лучше работать?
– Спрашиваешь тоже! – фыркнул мужик. Потом осекся, поправился. – В смысле – спрашиваете. – Он достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет, задымил вонючим дымом. – Тут-то, оно, конечно, легче. А у меня уже и здоровье не то, и суставы…
– А как вам с Конищевой работается? – перебил Петр собеседника, предчувствуя, что сейчас рассказ может вильнуть в сторону всевозможных болезней.
– Как у Христа за пазухой! – на лице у мужика появилась первая за весь разговор улыбка. – Она вот какой человек! – помощник Конищевой оттопырил большой заскорузлый палец
– А не кажется ли вам, что это неженское дело? – задал Петр давно заготовленный вопрос.
– Какое?
– Ну… с расплавленным металлом работать. Тяжелое дело. Может быть, более уместно было бы с другим материалом работать?
– Ей это скажите, – ухмыльнулся ассистент Конищевой. – Она вам сразу Мухину припомнит и рабочего с колхозницей.
– А у вас свое мнение есть? Или вы только за своей начальницей можете повторять?
Лысо-патлатый снова недобро нахмурился.
– А я вот как считаю. Голую бабу из мрамры выколотить каждый дурак сможет. Тут, как говорится, сила есть – ума не надо. А ты попробуй с горячим металлом совладай. Это не каждому дано. Элина Константиновна делает такое, что не всякому мужику под силу.
– Микеланджело бы с вами не согласился.
– Да что черепахи в этом понимают!
***
Смешливый Арсений ржал как конь над рассказом о мрамре и черепашках.
– Ой, ну зоопарк! – помощник шумно выдохнул, а потом посерьёзнел. – Значит, у Конищевой – алиби.
– Железное.
– А не может этот ее ассистент покрывать ее?..
– Наверное, может, – зевнул Петр. – Но там стоит камера видеонаблюдения.
– И?
– Конищева и в самом деле пробыла в мастерской все указанное время. Как она сама и говорила. У нее железное алиби на время убийства мужа.
– Надо бы ее повторно допросить, – задумчиво протянул Арсений. – Как думаете, Петр Тихонович?
– Всенепременно надо. Но сначала побеседуем с Виктором-Эммануилом.
***
– Скажите, пожалуйста, как к вам обращаться? Я прямо теряюсь.
– А вы найдитесь.
– Господин следователь? Ну не товарищ же, верно? Или гражданин начальник?
Юморист, однако.
– Гражданин следователь, – сухо отозвался Петр. – Итак, что вы можете сообщить об убийстве профессора Конищева?
– Это ужасно, – затараторил Эммануилович. – Такое горе. Хорошо, что папа до этого не дожил. Бедная Элечка, такое потрясение для нее.
– Вы дружны с Элиной Константиновной?
