– То есть если я умру? – хмыкнул нейромант.
– Не только. В преданиях сказано, что человеческая оболочка может не позволить тебе упорядочить наш проклятый мир. Но ты не переживай, о Великий. Мы, Дети Механизмов, в таком случае непременно освободим твой дух, чтобы он смог подобрать себе более подходящее вместилище…
– Погоди-ка, – нахмурившись, остановил его Громобой. – То есть, ты хочешь сказать, если с упорядочением мира не задастся, вы меня… убьете?
– О, нет! – хохотнул Рупор. – Как можно убить божество?
У бородача отлегло от сердца.
– Мы избавимся лишь от твоей нынешней телесной оболочки и дадим тебе новую, какую захочешь!
Нейромант так и замер.
– Но кто знает, сколько потребует процесс подготовки к упорядочению? – осторожно уточнил он.
– Ты, о Великий, – искренне улыбнулся Рупор. – В твоих преданиях сказано, что через тридцать дней после твоего пришествия мир будет упорядочен. Сегодня пятнадцатый день. Половина срока пройдена. Если через две недели ты не упорядочишь мир, мы дадим тебе новое тело. И – да, ты упоминал, что твой нынешний сосуд может противиться смерти, так что не переживай, о Великий, протесты оболочки нас не остановят…
Рупор говорил и говорил, а Громобой рассеянно смотрел в стену перед собой, пытаясь понять, есть ли повод для беспокойства.
У него был «Рекс», готовый рвать и метать, но мог ли он спасти хозяина от своры фанатиков? Они готовы сами идти к Щелкуну, сами нырять ему в пасть, а он пока слишком немощен, чтобы избежать обычного ножа.
«Но у меня, по крайней мере, есть еще пятнадцать дней на то, чтобы восстановить силы и покинуть лагерь этих сумасбродов…»
Взгляд нейроманта скользнул к поясу штанов.
Вот только перед тем, как сбежать, надо будет всенепременно отыскать его верные огнестрелы.
Без них реинкарнация Великого Механика чувствовала себя уж больно неуютно.
* * *
Плохо попасть под дождь, когда ты в пути. Однако куда хуже под дождем сражаться. Мало, что видимость ухудшается, так еще и удары теряют былую хлесткость – ведь клинку приходится прорубаться не только через воздух, но и через стену воды, а это уже ощутимые потери в скорости.
Однако еще опасней был туман, который обыкновенно случался после проливного дождя. Смотришь и гадаешь, что перед тобой – природное явление или хитрая ловушка кровожадных шамов? И как правильно вести себя в непроницаемой дымке? Соратников ты не видишь, приходится окликать друг друга, чтобы не потеряться. А у шамов, как говорят, настолько острый слух, что они прекрасно слышат человеческую речь даже с расстояния в несколько километров. Да и в тумане, надо думать, видят эти кровопийцы прекрасно, иначе какой им смысл добровольно лишаться возможности рассмотреть противника в деталях?
И вот теперь дружинники во главе с Захаром, мокрые до нитки, стояли у границы подобной дымки. Каждый из них прекрасно понимал, кто может таиться в этой практически не проницаемой пелене, и оттого не особенно хотел идти вперед.
– Ну и что это, если не свинство? – осведомился десятник, вопросительно посмотрев на побратима, чей фенакодус нетерпеливо выплясывал под наездником.
Ехать решили буквально на следующий день после возвращения, поэтому Игорь успел только выбрать, но не объездить ретивого скакуна. Пока обходилось без происшествий, но дружинник уже понял, что фенакодус ему достался с характером, поэтому держал ухо востро. Главное, чтобы строптивость его нового скакуна не сказалась в ближайшем бою, иначе это может сыграть с Игорем злую шутку. Побегут на них те же нео, размахивая дубинами и мечами, а фенакодус возьмет и сбросит наездника, поднесет его врагу, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Впрочем, идти пешим или же делить скакуна с другим разведчиком Игорь, конечно же, не собирался: мало, что глупо, так еще и неудобно.
