– Так ты не с обозом ушел разве? – удивленно выгнул бровь Игорь.
– Нет, я сбежал, – не поднимая взгляда от пола, признался бугай. – Когда «Рекс» начал рвать и метать, я решил, что пора валить, пока не прибили. Ну и свалил. Потом бродил почти две недели, прятался да крысособак стрелял, чтоб пожрать… А тут нео встретил, они меня и скрутили.
– А чего сразу не съели? – полюбопытствовал десятник.
– Да я ж откуда знаю? – нервно усмехнулся пленник. – Они не ели, я не напрашивался…
Что-то в этой истории казалось Игорю очень подозрительным. То ли то, что нео зачем-то решили таскать с собой связанного «хомо» вместо того, чтобы слопать его на месте. То ли то, что пленный наемник пытался соблазнить их каким-то оружейным складом, где Вадим хранил настоящий арсенал. Наверное, он стал слишком подозрительным после судьбоносной встречи с опальным маркитантом, который водил дружбу с нео и охотно дурил покупателей, если мог тем самым удвоить свою выгоду.
Конечно, лежащий у ног Игоря пленник вряд ли отличался той же хитростью, что и его пронырливый хозяин. Но ожидание подвоха уже стало для светловолосого дружинника нормой.
И потому, опустившись на корточки, он уставился в грязное лицо бугая и спросил напрямик:
– Ты понимаешь, что тебе грозит, если попытаешься нас обмануть?
Верзила ответил не сразу. Некоторое время он, не мигая, смотрел разведчику в глаза, а потом выдавил:
– Да.
– И что же?
– Смерть на месте, – снова преодолел себя наемник.
– В таком случае, я думаю, ты десять раз подумаешь, прежде чем пытаться водить нас за нос, верно?
– Верно.
– Пойдем, – сказал Захар. – Надо потолковать, с глазу на глаз.
Игорь, продолжая откровенно глазеть на пленника, медленно кивнул и поднялся. Десятник пошел к двери первым, побратим устремился за ним.
– Так что, вы согласны? – выкрикнул им вслед бугай.
– Решать не нам, – пожал плечами Захар. – Как скажут воевода и князь, так и поступим. Пока жди и молись… если ты, конечно, верующий.
– Верующий… прости Господи… – пробормотал пленник, опуская голову.
Уже на пороге Захар остановился и, оглянувшись через плечо, спросил:
– А как звать-то тебя?
– Третьяк я, сын Агапа, – нехотя буркнул наемник.
– Ну, будем хоть знать, как к тебе обращаться, – пояснил десятник.
И добавил, подумав:
– И что на могиле написать, ежели чего…
Пленник стал бледней, чем пол, на котором он лежал, и Захар, явно довольный результатом своей «черной» шуточки, вышел в коридор. Провожавший их стрелец переминался с ноги на ногу у дальней стенки, отчего-то решив дождаться, пока разведчики покончат с допросом.
– Жестко ты с ним, – заметил Игорь.
– Ну а как еще? Я вообще человек незлобный, ты же знаешь. Но конкретно этому мерзавцу, Третьяку, нарочно хотел показать, что его жизнь для нас – так, тлен и прах. Что даже лучше будет, если он упокоится в сырой земле, а не прибьется к какому-нибудь еще негодяю за кров и хлеб. Пусть не мнит себя важной птицей, короче говоря. А то решит еще, что мы без него склад не найдем, и перья расправит. А мы найдем, если понадобится, тем более что во времени мы ничем не ограничены.
– Ну а если Вадим жив? И уже начал, допустим, вывозить оттуда оружие?
– Гляди-ка, как ты далеко вперед забежал! – усмехнулся десятник. – Ну а что нам мешает отправиться в Тушино да поглядеть, на месте все лежит или же уже увезено куда-то? Пусть даже и с этим обалдуем Третьяком в провожатых? Сходим, разведаем. Не впервой. Есть оружие – вернемся в Кремль за подмогой. Нет – ну, на нет и суда нет. А гадать о чем-то… зачем?
