– Грузины тоже не любили, а теперь правительство этого гордого народа получает зарплату у штабников. И не из рук Конгресса, а из кассы американской религиозной секты. И им не стыдно. Я уж не говорю об Украине с их оранжевой революцией. Все зависит от количества бабок, влитых в нужное время и в нужном месте. Я там тоже поучаствовал, все же родина…
– Ты родился на Украине?!
– Да, на западе.
– У меня в Киеве подруга живет. Вот где теперь настоящий бардак.
– Нет хозяина. Хохлы думают об одном – кому достанется отсосать от российской газовой трубы. Кто у власти, у того гешефт. Они и делят. Хохлы еще хуже фоник. Холопы, но с самомнением. Шестьдесят миллионов, а своей государственности не имели никогда. Ничего, я и их построю, у меня в Хохляндии большие бабки крутятся, – Яша вдруг расхохотался. Вся его туша начала сотрясаться от этого странного хохота. Алла вздрогнула и отодвинулась на край постели:
– Чего ржешь?
Он не мог ответить. Из заплывших глазок текли слезы. Так же внезапно успокоился:
– Чего я ржу, спрашиваешь? Над собой. С блядью затеял политбеседу.
Алла улыбнулась:
– С тебя две штуки баксов.
– Дорогая ты, сучка, но я подумаю. Что-то в тебе есть.
– Что же во мне есть?
Он притянул ее к себе и бросил на постель:
– Пока не понял. Но Эдику вынесу за тебя благодарность. Угодил мне Ярцев.
– В тебе тоже что-то есть, – усмехнулась Алла, оправляя прическу: – И я даже знаю – что.
– Что же? – живо заинтересовался Фирман. Ничто на свете не волновало его так, как собственная персона.
– Много бабок. Такие бабки из любого козлика сделают душку.
– Опять заляпаешься?
– Ты спросил, я ответила.
Фирман подумал было обидеться и вышвырнуть ее вон, но решил не обижаться. К нему внезапно пришла идея:
– Можешь сделать мне маленькое одолжение?
– Могу, если это не оральный секс. Этого не люблю.
– Моя просьба к «гребле» отношения не имеет.
– Проси. Смогу – сделаю.
– Я тебе дам один номерок. Позвонишь по нему, спросишь Зинаиду, расскажешь ей, что Сергей Дроздецкий задумал жениться на танцовщице из казино и уже купил ей на Юго-западе квартиру. Если поинтересуется, кто звонит, ответишь – подруга плясуньи.
– Жестоко. Что тебе сделал этот парень?
– Он решил меня разорить.
– Понятно. Когда звонить?
– Прямо сейчас.
– Тогда давай сюда телефон.
Фирман испугался:
– Нет, киска, с моего нельзя, – и подняв с ковра ее сумку, протянул Алле: – Звони со своего мобильника. И про меня ни слова.
– Смотри, не расплатишься, – усмехнулась она и набрала номер.
* * *
Жора Копецкий потянулся в кресле, выключил настольную лампу и компьютер. За окном разливалась белая муть рассвета. Программист просидел восемь часов не вставая, и все концы спрятал. После обыска на квартире Самановых сайт в Интернете «Машенька и медведь» надо было срочно уничтожить. Потерять базу данных Жорки вовсе не хотел. Сайт приносил ему приличные деньги, много меньше, чем владельцам, но на безбедную жизнь хватало. Надо сменить адрес, поменять название, и вперед с песнями. Возродить налаженный и проверенный бизнес в любом другом месте опытному программисту труда не составит. Завтра он уедет в Москву и переговорит с руководством Омега-Групп. Копецкий поднялся с кресла, ноги едва держали. Правая совсем онемела. Пришлось постоять, дожидаясь, пока наладится кровообращение.
«Может, кофе выпить?» – подумал он и тут же понял, что делать этого не будет. Оставаться еще хоть на десять минут в рабочем помещении ему было противно. Окинув напоследок взглядом свое тесное царство, набросил на плечи куртку и вышел на лестницу. Трехэтажный домик, где Копецкий снимал полуподвальную квартирку, строили пленные немцы. Стены тут были толщенные, окошки маленькие, и звуки улицы внутрь почти не проникали. Он достал связку ключей, чтобы запереть стальную дверь на три замка, и почувствовал удар. Больше ничего не помнил. Очнулся в своем рабочем кресле с жуткой болью в затылке.
