– Ах ты, лживая скотина! – Приблизившись ещё на пару метров, Маршал продолжил – Никакого монастыря нет! – Затем, ткнув пальцем в лицо, добавил – Я позабочусь, чтобы тебя сожгли на центральной площади на глазах у всего Цертоса, а твою морду забросали яйцами.
Далее последовал приказ Маршала Октавиана:
– Схватить!
Только стражники сдвинулись с места, как Анатас паникующими движениями ухватился за ковш, опустил его в котёл и плеснул жидкость в лицо одного из рыцарей. Лик воина начал обгорать, словно после кислоты. Жидкость моментально разъедала его губы так, что первое, что можно было увидеть – зубы с оголённой нижней челюстью. Глаза были напрочь выжжены, и теперь на их мете в орбитах предстали тёмные круги, уводившие куда-то в мозг. Язык был прожжён настолько, что превратился в кровавую жижу, покинувшую полость рта через отверстие, образованное в нижней челюсти. Жидкость окончательно разъела дёсны, и зубы посыпались на пол, покрытый многолетней пылью. Картина предстала ужасающая. На то, чтобы рыцарь целиком утратил свой лик, ушло не больше пяти секунд. В невыносимых муках он испытал на себе, как скоротечное мгновение способно обретать целую вечность. Казалось, будто стражник прощается не только с жизнью, но и с душой, покидавшей его плоть в сопровождении искажённых воплей, которые становились всё менее отчётливыми, пока не оборвались совсем из-за утраченных губ и языка.
Следующая попытка Анатаса пролить на пол весь котёл была провалена. Воины в стальных доспехах успели схватить его за руки и вывести из хижины, держа за запястья и волоча по полу.
Наблюдая за тем, как королевская стража вытаскивала подозрительного жителя замка из хижины, заинтригованный кузнец Галлиен громко выкрикнул, указывая пальцем:
– Жена мясника говорила правду! Это слуга самого дьявола!
В порыве гнева Маршал вынул кинжал из-за пояса и, едва ли ни бегом, устремился к Галлиену. Приставив клинок к горлу, Октавиан угрожающе прошептал:
– Ты что себе позволяешь, скотина. Хочешь панику посеять? Или может мне отрезать твой вонючий язык?! Тогда тебе не придётся следить за словами.
– Что прикажете делать дальше? – обратился к Маршалу один из стражников.
– Везите его в тюрьму. Пусть сидит там до моего прибытия.
Прихватив с собой книгу, Маршал сел на лошадь. Только Октавиан забрался на своего верного скакуна, как на пороге хижины его внимание привлёк кот. В нём Октавиан увидел взгляд человека, которого минутой раньше отправил в сырую темницу. Во взгляде кота было что-то, терзающее разум Маршала. Октавиан не мог спокойно смотреть на животное. Он приподнял губы и сдвинул брови, выдавая тревогу внутри. Через несколько мгновений кот поднял хвост, его шерсть взъерошилась, пасть раскрылась, и раздался громкий визг, будто перед ним находился разъярённый пёс. Маршалу Октавиану приходилось видеть много угрожающих взглядов, но этот был настолько тяжёлый, что все предыдущие меркли по сравнению с ним.
От раздавшегося визга Маршалу стало не по себе. Его лошадь заёрзала и начала пятиться назад. Конь отдалялся от кота до тех пор, пока не оторвал от земли передние копыта. Животное изрядно противилось своему хозяину. Октавиан дёргал за поводья, но лошадь отказывалась слушаться.
Визги кота становились громче.
Маршал поймал момент, когда голова лошади повернулась в обратную сторону, и хлопнул поводьями, заставив животное поскакать прочь от нелицеприятного взгляда.
