Чувствовать моральное удовлетворение, без поддержки пристойного материального обеспечения, довольно сложно, но Владимир Алексеевич умел отличать и смаковать подобное состояние, когда по груди растекалось тепло, а в голове ощущалось легкое головокружение от маленькой незначительной победы разума. Он вообще считал сложившееся положение дел в науке, производстве, в жизни несправедливой ошибкой судьбы, верил, что время все расставит по своим местам и ждал своего часа.
Окунаясь, как в омут, в свою работу, он больше ни о чем не хотел слышать.
– Сахара…, змеи…, – все пролетело мимо него вместе с переливчатым смехом молоденького рыжеватого техника.
– Что за глупости? – Чаплыгин углубился в стройные ряды цифр, четко выстраивающихся из-под карандаша, и зашевелил ушами.
– Ярыгин, Усков…, – перешептывались ведущие инженеры. У Вовы громко заурчало в животе, в памяти вспыхнули неприятные воспоминания о розыгрыше, который в прошлом году сотворили с ним два этих молодца, и как ни старался он их отогнать, не мог. Они вонзились точно острый нож в его ранимую душу.
В обычный, будничный, рабочий день с 15 до 16 часов отдел пригласили на прививку в медпункт. Заранее было вывешено объявление, да и табельщица несколько раз прокричала:
– Кто еще не был в медпункте?
Оказалось, что, кроме Чаплыгина, были все. Табельщица нахмурила брови, погрозила Вове кулаком:
– Ну-ка живо у меня, – и улыбнулась.
Вова закрыл тетрадь с расчетами, замурлыкал: «Трали-вали», и дирижируя сам себе рукой, в радужном настроении отправился в медпункт. В небольшой комнате, предварявшей кабинет врача, одевались только двое – Ярыгин и Усков. Они уже прошли намеченную процедуру и поторапливали Вову: «Быстрее – один остался.»
При этом Усков заправлял рубашку в брюки, а Ярыгин сидел на стуле и искал ногами штанины брюк.
Что за прививка? Вова не поинтересовался. Чего там, раз уколоться и все дела. Его только несколько смутило: «А, что до трусов раздеваться?»
– Можешь без трусов.
Вопрос показался смешным.
– Трали-вали, – Вова наскоро скинул брюки и посмотрел на свои мятые, обесцвеченные многократными стирками семейные трусы.
Он не стал на этом заострять внимание. На цыпочках, чтобы не запачкать носки, подбежал к двери, постучался, приоткрыл и, услышав девичий голосок: «Заходите», юркнул в кабинет.
Юная девочка медсестра возилась за ширмой у кипятильника, готовя следующую партию игл. Оттуда слышался ее тоненький ангельский голос, который заставил учащенно биться Вовино сердце:
– Проходите к кушетке и подождите секундочку.
Вова не заставил себя долго ждать: с разбега прыгнул на кушетку, зажмурился и приспустил трусы. Девочка с ангельским голоском, появилась рядом с Вовой совсем неожиданно. Наливаясь пунцово красной краской, она выпустила из шприца воздух. Попросила Вову сесть на кушетке и сделала прививку в предплечье.
– Все!!! – она приложила к месту укола ватку и, намекая на Вовин внешний вид, добавила: – Вам еще к психиатру не мешало обратиться.
Однако самые неприятные минуты, Вова испытал, когда выходил из кабинета: в маленькой комнате в ожидании прививки столпились женщины соседнего отдела. Их в спешном порядке направили на прививку Усков и Ярыгин.
Поэтому, сейчас когда Вова услышал эти фамилии, то испытал прилив неприятных чувств, а про себя подумал: очередной розыгрыш. Но любопытство, чувство с которым соседствовала Вовина инженерная мысль, заставило его прислушаться к голосу трудящихся, и он направился в курительную комнату.
