Крещатик № 91 (2021) - страница 2

Вода поднимается. С ней всплывают все, кто умер. Я же говорил – час воскрешения настал! Ты танцуешь с каждым, кто только что обозначился. Ты сейчас делаешь столько новых движений, что в твоих партнерах сплошная жизнь. Я приготовлю им напиток из только что написанного. Оно еще дышит. И не важно, что ты не понимаешь происходящего. Все танцующие открывают глаза в неслыханную пустоту. Там можно жить и бесконечно наблюдать за тобой без зеркал и телескопов. За каждым твоим вдохом и выдохом! За твоей сиюминутной переменой и, наконец, увидеть тебя настоящую, сотворенную из возможностей моих глаз и приподнявшейся на пуантах библиотеки.

Размеры происходящего велики, как на киноэкране, и даже больше. Конечно, больше! Все видимое едва помещается во мне. Я трещу по швам от восторга! Все запятые в твоем послании – откровения, настигшие меня на паузе непонимания происходящего. Да и нужно ли это понимание? Сердце опережает всё в этой ненаписанной книге. Прочесть смогу только я и то завтра. Потому что в вашем фолианте жизнь – сплошные черновики, а у меня ясность твоего предназначения. Такие книги нельзя читать. Они для созерцания. Вот побегу и увидишь взметнувшийся строй букв, как клубок пыли. Вот догоню себя недогоняемого – и в этой точке звезду назову бесстрашным именем твоим… А какое оно?

Всем моим…

Она не хочет покидать школу даже на каникулы. Она стоит на пороге своего первого класса, из последних сил удерживая закрывающуюся дверь. Ей представляется, что если захлопнется хоть что-то, то она потеряет всякое убежище и утренние тигры застанут ее врасплох. «Они такие страшные, что их нельзя детям показывать. Они смешались с родителями и учителями и ждут сигнала, чтобы действовать!», – как бы для себя проговорила неистовая девочка. За ее стараниями наблюдал брат одноклассницы и, конечно же, решил помочь.

– Дети, прекратите выламывать дверь, – обратилась к ним учительница.

– А зачем она захлопывается, – не унималась маленькая ученица. – Я не намерена видеть за спиной закрытый класс.

– Ерунда какая-то, – и учительница тут же в дверном проеме восстановила статус-кво.

Девочка отвела своего нового друга в сторону и с обидой сказала:

– Думает, что она здесь главная. Как бы не так! Мне и взрослой становиться не надо, чтобы ей втолковать это.

Я не учусь в школе, я в нее хожу. И поэтому мне здесь нравится всё. Мне нравится сидеть за партой и оттуда смотреть на Костю. Он такой хороший, что я о нем хочу рассказывать и рассказывать. Папа ничего в Костях не понимает и не слушает меня. Совсем не слушает, будто я ему про маму говорю. И мама не слушает, потому что ей не нравится это имя. Я бы всех мальчиков называла Костями. Очень редкое имя. Его назвали так еще с самого детства. Вот он и ходит счастливый, а когда я падала, он протянул мне руку. Я кричу ему… кричу, я голос сорвала, а он: «Я тебя не слышу! Не слышу, и всё тут!!!» «Разве тебе не жалко меня?» – спрашиваю его. Но он: «Громче говори, громче!» У меня от громкого говорения глаза умными становятся. Прямо умные-преумные. Родители от этого в ужасе, повели меня в больницу. И там бац (!) – диагноз: «Глаза страдают от избытка лунной пыли». Я-то на Луне бываю только во сне, а здесь целая история болезни приключилась. И теперь в полнолуние всей семьей задергиваем шторами окна. При чем здесь Луна? Если я каждый день боюсь кого-нибудь или что-нибудь потерять.