.
Но если он для себя чего-то решит, то уж намертво. Вот и Стаську он просто классифицировал – женщина командира. А что подумал при этом – только он сам, да Господь на небе знает.
– Прости меня.
Тихо она это сказала, почти шепотом.
– Слушай, – предложил я ей, – твоя светлость! Может, все-таки передумаешь? Пока еще не поздно.
– Нет!
– Но почему? – это из меня уже как крик души вырвалось. – Только, – добавил сразу, видя, как княжна моя носиком шмыгать начинает, – без слез. Один раз этот номер со мной сработал, но на «бис» исполнять его не надо. Просто объясни, чего ты в наш батальон так вцепилась?
– Не в батальон. В тебя.
Тут-то у меня башня с погона и навернулась!
Все эти ночи – ну, кроме тех, когда меня на ночные учения сдергивали или сам по делам пропадал, – мы с ней в одной палатке спали. Каждый в своем мешке, и метр земли между.
Врать не буду, первые три раза ждал, что придет. Фантазии всякие конструировал… дурацкие! Что забавно, барьер тот мысленный, который я во время беседы с Акселем засек, так и висел в голове – не мог я внятно представить, как это у нас с ней быть может. Пытался, но дальше обжиманий в одном мешке не шло.
Конец ознакомительного фрагмента.
