– То есть, повторюсь, формально мы способны хранить практически бесконечный объем информации, – Алан развернулся и раскинул руки в стороны, представляя нам свое детище, – Вопрос лишь в том, насколько эти данные важны лично для вас, и как часто вы ими пользуетесь.
– И насколько дорого обходится это удовольствие? – не унималась Юля.
– Деньги – сущая пыль, когда речь идет о Будущем, хотя передовые технологические прорывы, несомненно, всегда обходятся весьма недешево, – Алан повернулся ко мне, найдя в моем лице ситуативного союзника, – Если вас интересует техническая сторона вопроса, то главная сложность состоит в том, что квантовые монокристаллы необходимо содержать при температуре, близкой к абсолютному нулю. Именно для этого и существует Система Охлаждения – огромная многоэтажная криогенная установка, главный бассейн которой вы уже видели. Вода в нем не замерзает даже зимой, и утки у нас тут круглый год гостят.
– А если охлаждение откажет? – работа по ту сторону Стены поневоле заставляет беспокоиться о самых неожиданных поворотах, – Что тогда? Вся информация будет утеряна?
– Такой сценарий представляется крайне маловероятным, все системы имеют как минимум двукратное резервирование. Но, если рассуждать гипотетически, то накопленные в системе токи, вырвавшись на волю, вполне способны устроить взрыв, сравнимый по мощности с детонацией небольшого ядерного заряда. Так что утеряна будет не только информация, но вместе с ней и весь наш комплекс.
– Ничего себе! – вполне искренне удивилась Юля, – И не страшно вам здесь работать, сидя верхом на атомной бомбе?
– Так ведь почти любая сложная техническая система – в той или иной степени опасна. И даже взрывоопасна, – Алан покосился на меня, – Разве не так?
Мне не оставалось ничего другого, кроме как беспомощно развести руками. Те химические комбинаты, строительством и наладкой которых я занимался там, по другую сторону Стены, в случае аварии могли рвануть так, что кратер из космоса было бы видно. Однако мой ежедневный риск жену почему-то ничуть не страшил. Быть может потому, что авария на реакторе каталитического синтеза – штука интуитивно понятная, подспудно ожидаемая и вопросов не вызывает, а вот вполне реальная возможность взлететь на воздух, работая с виртуальными технологиями неподготовленного человека немного шокирует.
– Ну и где этот ваш пороховой склад, – я покрутил головой по сторонам, но не обнаружил ничего похожего на шкафы с оборудованием и рабочие места операторов. Только небольшую стойку ресепшна.
– Под землей, где же еще? – Алан жестом предложил нам пройти к лифту, – Квантовые системы весьма чувствительны к любым помехам, поэтому нам приходится максимально ограждать их и от внешнего электромагнитного фона, и от вибраций, и от космических лучей.
– Какое-то не особо надежное место, для того, чтобы поселить здесь копию моего отца, – подозрительно нахмурилась Юля, – если любой чих способен вывести все из строя.
– Ну, строго говоря, человеческий мозг – тоже весьма нежная субстанция, – пропустив нас вперед, Алан зашел в лифт и нажал кнопку нужного этажа, – Именно поэтому он хранится в крепкой и надежной коробочке.
Он постучал себя пальцем по лбу, и мы были вынуждены признать, что в его словах все же присутствует определенная доля истины. Абсолютно надежных систем не существует в принципе, и мы, в погоне за производительностью и объемами, раз за разом вынуждены использовать все более нежные и уязвимые средства. Тут уж либо соглашаешься на неизбежные издержки и сопутствующий риск, либо возвращаешься к древнешумерской клинописи на глиняных табличках. Уж они-то нас всех переживут наверняка.
