Не желая показаться хвастуном, я пропустил те первые минуты, когда мы входили в башню. Улыбнувшись, она остановила меня и велела поведать все целиком, а не только часть. Слегка смущенный, я повиновался.
– Ты спас ему жизнь.
– Я бы так не сказал, мадам. Я помешал королю попасть под вылетевшую арбалетную стрелу.
– Не пытайся меня обмануть! С такого расстояния она вполне могла бы сразить Ричарда наповал.
Я признал ее правоту, и она укорила меня, но ласково, потом велела продолжать.
Рассказ о том, как король стоял надо мной, пока я вылезал из люка, рассмешил ее. Как и наше с де Бетюном приключение, когда мы вывалялись в дерьме и моче – этих слов я, понятное дело, не стал употреблять.
– Вы настоящие братья по оружию, – сказала она, когда я закончил. – Ты, король и остальные рыцари двора.
– Так и есть, мадам, – с чувством подхватил я. Но про себя добавил: «Кроме Фиц-Алдельма и де Гюнесса».
– Как давно служишь ты моему брату?
– Одиннадцать лет, мадам.
– Долгий срок. Можно спросить, сколько тебе лет?
– Тридцать, мадам. В августе исполнилось. – Я помялся, потом отважился: – А вам?
– Двадцать четыре. – Она искоса посмотрела на меня. – Ты женат, сэр Руфус?
– Нет, госпожа. Пока еще не встретил подходящую даму.
– А как ты поймешь, что эта встреча произошла?
Взгляд ее был вызывающим, но при этом игривым.
Я с трудом выдержал его. Она была так близко, только руку протяни, и мы вели речь о любви и желании.
– По правде говоря, госпожа, я и сам не знаю.
– Нерешительность – верный путь к поражению, когда дело касается женщин, – со смехом промолвила Джоанна.
– Может быть, госпожа, но так безопаснее.
Я вообразил свое унижение, если я попробую взять ее за руку и получу отказ.
– На поле боя тебе приходится идти на риск, сэр Руфус.
– Разумеется, госпожа. – Я в замешательстве посмотрел на нее. – На войне иначе не бывает.
– В любви то же самое.
Мне показалось, будто щеки у нее слегка порозовели.
Нашу беседу прервал Ричард, разобравшийся со своим делом. Он громогласно обвинил меня в похищении сестры. То была шутка, конечно, но я обрадовался тому, что король не пригляделся ко мне пристальнее. Совет де Бетюна крутился в моей голове, но я отмахивался от него. Я мог думать только о Джоанне и о том, когда случится наша следующая встреча.
Мессина, декабрь 1190 года
Кольчуга звякнула на мне, когда я затопал ногами, стараясь разогнать кровь. Стояло раннее утро, и в вымощенном камнем коридоре дома де Муэка было зябко.
– Пальцы онемели? – шепнул с противоположной стороны входа в часовню де Бетюн. – Мои как каменные.
– Король, наверное, совсем окоченел, – отозвался я.
– Возможно. Зато он ближе к Богу.
Наши взгляды обратились на дверь. За ней, распростершись перед алтарем, нагой, как в день появления на свет, лежал Ричард. Он пришел недавно, чтобы понести епитимью за свои грехи. Мы стояли на страже, не пуская никого, кроме церковников.
Де Бетюн только что рассказал мне, как подобным же образом приносил раскаяние брат Ричарда, Молодой Король, много лет назад. Это был крайний способ испросить прощения, который казался мне не слишком подобающим для монарха. Но я напомнил себе, что нельзя было и представить, в какой разгул пустится король после взятия Мессины. Ричард всегда любил вино и, когда взгляд его западал на какую-нибудь из них, женщин. Однако в те дни дело обстояло хуже, чем когда-либо. Ночь за ночью он напивался до бесчувствия. Ему приглянулась одна красивая служанка, наполовину сарацинка, и он проводил с ней ночи напролет в своей опочивальне.
