Что это за место?
Он быстро понял, на что смотрит: вход в башню. Ту самую, входить в которую запрещалось.
Тревожный вздох сорвался с его губ. Он сделал шаг назад, и по рукам крошечными пауками пробежал озноб. Не входите в башню…
Дэниел сглотнул и посмотрел через плечо, чтобы убедиться, что он один. Даже когда он не смотрел на дверь, он чувствовал ее присутствие: массивное, устрашающее, угрожающее. Что там хранит Бран? Конечно, он там не живет. Если бы он там жил, снаружи не было бы никаких замков.
Дэниел поставил лампу и потянулся к двери. Он просто не мог остановиться. Он не хотел дотрагиваться ни до одного из четырех замков, но хотел узнать, что за тайна там скрывается. Пальцы коснулись дерева в центре нарисованного креста, и он мгновенно отдернул руку. Внутри дерева что-то гудело, словно по нему шел слабый электрический ток. Внезапно он почувствовал, будто весь его мир находится в секунде от разрушения, тени ожили и поползли к нему, шевеля длинными тонкими пальцами с острыми когтями, которые тянулись к его горлу, обещая жестокую расправу.
Не входите в башню…
Он схватил лампу и бросился к лестнице. Удерживая тарелку и лампу в одной руке, второй он вытер пот, заливавший ему глаза. Его шаги звучали в тишине барабанным боем, эхом отражавшемся в сотне укромных уголков по всему особняку. Он почувствовал себя карликом перед этим зданием-великаном. Воздух внутри стал спертым, и Дэниел начал задыхаться. Он судорожно пытался поглубже вдохнуть, но воздуха все время не хватало. Голова закружилась. Хватая ртом воздух и дрожа, он остановился на площадке второго этажа, чтобы подождать, пока утихнет головокружение.
Ощущение удушья исчезло, и он понял, что перенервничал. Он поставил лампу на пол, покрытый ковром, и прислонился спиной к пыльным перилам. Держись, Дэниел. Бояться нечего.
Если Бран не хочет, чтобы он заходил в башню, значит так тому и быть – его это устраивает. Он видел достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что происходит с людьми, когда они открывают двери, которые не должны были открывать, и поэтому его желание остаться живым и невредимым было гораздо сильнее любопытства.
Когда паника утихла, Дэниел решил осмотреться. Лестничная площадка на втором этаже была такой же, как и на первом: слева и справа – коридоры, все двери закрыты, стены покрыты золотом и темной припорошенной пылью синевой. Картина на стене перед ним была больше, чем все, что он видел раньше. Она была больше самого Дэниела, и доминировала в пространстве. Дэниел запрокинул голову, чтобы рассмотреть, что на ней изображено.
Это был портрет девочки одиннадцати-двенадцати лет. Светлые волосы – такие светлые, что казались почти белыми – каскадом ниспадали по спине и вились нежными прядями вокруг лица. Большие голубые глаза смотрели на Дэниела. Он нахмурился, пытаясь понять, что выражает ее лицо: в глазах светилось любопытство, а уголки ангельских губок были слегка приподняты. Но все вместе, ее черты передавали ощущение уязвимости, а, возможно, даже страха.
Дэниел поднял лампу, чтобы получше разглядеть детали. Пастельно-голубое платье девушки относилось к эпохе Регентства, может, к чуть более раннему периоду. Щеки были нежно-розовыми, но кожа на лице и руках выглядела очень бледной, как у привидения. Девушка позировала на фоне лилий. На платье приколота брошь. Орнамент украшения показался Дэниелу знакомым, но он не смог определить, где видел его раньше.
