Их единственный сыночек, голубоглазый ангелочек Женечка, остался на воспитании фашистского оборотня.
Издеваясь над близкими, Евгений Матвеевич Маскин реализовывал свои желания возвышаться над всеми любыми способами. В семье это очень удобно, хотя не всегда выгодно. По сути он – даже тройственен. Такой себе, очередной перевертыш. Раз! – и уже совсем другая личность: на работе один, дома другой. А еще и по документам – третий. И он такой далеко не единственный.
Жена карьеру ему все же зарубила.
Евгений Матвеевич тогда провозгласил последнее:
– Хочу туда, в «шарик»! – без карьеры вверх жизнь потеряла всякий смысл, потребовалось немного воли уйти в противоположном направлении. Он вскоре ушел. А воспитание внуков, оставшихся без отца, интересы семьи, в которой каждый – личность!? Это его интересовало в меньшей степени, как строка отчета при перевыборах: женат, двое детей. А как они росли, ему было недосуг. Что передали его дети своим?… От разочарования в жизни, и в официальной, где он достиг своего потолка, и в семейной, где его только боялись и не уважали, – слег и вскоре умер. Слуга народа не дал жизни своим близким. В такой обстановке росли мальчишки – Виталий и Руслан. Дочь, промаявшись, вернулась из Сибири, когда он был еще на вершине карьеры. Дети впитали зависть, жестокость и дикую злобу. Желание жить лучше других несмотря ни на что. Право силы. Ее они тренировали. Скорее младший, желающий стать супермэном. Самооправдания уже были готовы заранее: с одной стороны – несчастное детство, трудности в семье. Хотя и не в таких неблагополучных, голодных, нищенствующих семьях, вырастают личности, отторгающие от себя зло. Кто на что себя готовит, мотивирует…С другой стороны – компьютерные игры жестокости, дикой злобы при достижении вдруг возникшего желания взять, победить, стать самым всемогущим любой ценой. Руслан всецело был ими поглощен. Компьютерный мальчик новой генерации! Пусть летят в человеческое тело пули, пусть сапоги кромсают тонкую кожу лица, чем и когда им задуматься над этим, тренированным на жестокость?!
После ограбления старушки на мосту, пошли молодчики прямиком к своему дяде в отреставрированные по новому проекту престижные дома, где они остановились. У младшего созревал план. Взять по крупному. Что мелочиться!.. Но и мелкие суммы на дороге не валяются. Их нужно брать. Сами не дают, значит силой. Силой почти тянул за собой брата. Но если б он не хотел… Мог бы вообще уйти в сторону. Не ушел. Слабость души?… Будто взбирались они снова по той самой Лестнице Дьявола, описанной в позапрошлом веке Достоевским, находящейся где-то рядом. Только для этого опускаясь ступеня за ступеней вниз. Вот она рядом и Гороховая улица, и Шестилавочная. Рядом с Невским проспектом. В центре северной Пальмиры. Среди уникальных архитектурных памятников, взывающих к эстетическим, прекрасным чувствам, рассадники преступной жестокости. Чем больше город, тем более процент криминалитета. Оглянитесь вокруг, хочется крикнуть не процентам, а людям, но разве докричишься?! Монстр Крик следует по пятам.
Долговязый Руслан Хасин был младшим братом второго по-меньше ростом, как толстый и тонкий, Виталия Спельта. Мать – Клавдия Маскина одна, а отцы – разные. Не известно еще, не одно ли это уже на их общем счету преступление. Это еще предстояло узнать следствию.
Пока на Аничковом мосту появилась следователь прокуратуры Анастасия Рыжова, фельдшеры «Скорой помощи» оказывали первую помощь пострадавшей, реанимируя ей сердечную деятельность, которая вот-вот может прерваться. Алефтина Дмитриевна – сердечница. Жизнь прожила тяжелую: война, участница боевых действий. Тяжелое ранение. А сейчас живет одна. Семья уехала в Германию на постоянное место жительства. Она была с мужем в разводе и не продумав заранее, чем это может обернуться, осталась одна. Уезжать не хотелось, а самой теперь каково… Сейчас же никаких оснований для выезда у нее не была ни по какой линии. Документы подавались на мужа, Марка Исаевича Марковского. Так и осталась под старость Алевтина Дмитриевна Москвинова одна. В свои семьдесят работала еще и консьержкой. А два раза в году могла выезжать к своим на три месяца. Это все, что она могла себе позволить при очень скромной жизни. Хотя это понятие тоже относительно.
