Свенельд – уразумел, княже! Изведаем дотошно!. (встаёт) пошлю изведователей из лучших.
Святослав – действуй!.
/Свенельд выходит./
Калокир – Святослав, зачем ты упускаеш верный шанс всё разрешить одним махом?! Ведь, магистор Варда Склир разбит. И фемы македонской предводитель Куркуас Иоан, тобой разгромлен так-же!. И подступы к стенам Царь-града, им попросту не кем защищать!. На час сей. И потому, с лукавым умыслом, оне переговорами притворными пытаются бдительность усыпить твою!. А для себя, выиграть время. Да-бы подсобрать да подтянуть войска себе, и да исполчиться мощно тебя против.
Святослав – нарочитой хартией нас водят за нос?.
Калокир – точно- так.
Святослав – и что с того? Калокир! Адреанополь- наш!. Но здесь, как и везде, где становились русськие дружины, во Фракии, иль Македонии, иль где-нибудь ещё!. Обилие сторонников твоих, чегой-та как-то и не наблюдалось очень.
Калокир – а разве в малой Азии стратиг Варда Фока не поднимался супротив Цемисхия?..
Сфенкел – и ослеплён был.
Калокир – или Лев Фока на бунт не подбивал во Фракии стратиотов местных, что-ли?..
Сфенкел – и получил себе- в монахи постреженье!..
Икмор – а для семьи своей – на Хиос остров ссылку вечную.
Калокир – да, пресветлый князь, войска есть у Цемисхия ещё, и много!. Но все оне далёко в Азии, и очень там нужны. Так отчего, расклад сей, не разыграть нам, Святослав, в свою пользу?. А вот послушай что в Царь-граде молвят нынче, князь, и пишут:
«во все-оружие Русь стремится против нас.
Народы Скифии поднялись на войну.
И всякий тот народ, который даже вида страшился нашего, столицу грабит ныне.
Позор! Позор!».
Икмор – стихи- слова всего-лишь, а не обнажённые клинки.
Святослав – патриций, ты чем и как удержишься на троне византийском? Коль даже даже если мы посадим на него тебя?.
Сфенкел – тем более, что при Цемисхие народу легче стало. Он тяготы на людях, которые лежали от Никифора Фоки, весьма изрядно сократил.
Калокир – Святослав! Под рукой твоею есть кмети болгарского царя Бориса, да и модъяры так-же есть!. Их дай мне, на время первое. А там, уже себя проявит имперская казна! Я привлеку на ко служению пристолу моему, оплатою достойною, дружины добровольцев из варяг, Руси, славян и печенегов, и даже из германцев!. Кто сыщет воинов их лучше? А и служилые чины имперские, склоню вознагражденьями для них щедрыми, за их труды, к ваяльности без прикословной ко Базелевсу ново-испечённому. А парочкой налогов-отменённых, я привлеку просто-людинов поддерживать в моём лице власть императора нового, благоразумно.
Сфенкел – един замысел- ещё не явь сама!.
Асмуд – и верность купленная, суть есть всегда мало надёжна.
Святослав – свершить набег, али вести войну – се далеко есть ни одно и тоже. А для Руси, на час сей, опоры верной нет ни где, патриций! Что ни в Болгарии, что ни во Киеве, что ни в тебе. И потому, сил своих распылять не стану. Зрить надо Дале носа своего!. Коль хочешь дольше жить иль править.
Улеб – как не старайся мы, чай не-други наши тоже не дремают.
Калокир – сокрыт залог успеха моего в том, чтоб на Дунае русы крепко встали. Как в сём не пособлю я, когда войду в магнаврский дворец?! Иль, Святослав, меня воздумал ты убедить, что русы князя Святослава во-все неподстать болгарам хана Аспаруха?! Который в 6213 году, от сотворенья мира, возвёл на трон ромейский без носого Юстиниана!. При обстоятельствах гораздо менее благоприятных.
