“Чем отличается хорошая бабочка от плохой? – начал я. – Хорошая смотрит прямо в глаза цветку, над которым порхает. Плохая же, напротив, избегает взгляда. Хорошая бабочка внутренне сама выбрала эту деятельность и получает от нее эмоции, а плохая исполняет обязанность, желая как можно скорее закончить сбор нектара и полететь дальше. Любая бабочка, которая услышит эти слова, в следующий раз обязательно вспомнит про зрительный контакт – теперь это часть самоанализа для нее. Она лишена выбора. Если же ей не удастся выдержать взгляда, не говоря об искренности, то она поймет, что это не ее путь. Ей никогда не стать элитной бабочкой”, – заключил я, замыкая логику.
Ее взор отразил мне смесь злости и испуга, либо я сделал такой вывод мгновением позже из-за хлопнувшей с силой входной двери, переписав этим событием в моей памяти то, что я действительно увидел. Я пытался вспомнить ее взгляд, проиграть этот момент заново, как живую картинку, но никак не мог добиться этого. Было ли мое умозаключение о злости и испуге таким же до хлопка дверью? Теперь этого не узнать, ибо я падаю в сон от усталости и безвыходности…
… Миллионы паукообразных роботов трудятся в огромном количестве у бесконечно длинной розово-серой накатной стены. Одни вырезают из нее небольшие серые кусочки, прижигая сочащуюся жидкость, чтобы затем унести этот груз. Другие наращивают стену, заполняя углубления и утолщая там, где она заметно тоньше. Иногда стена начинает подергиваться, что заставляет роботов замирать, либо отлетать подальше. Во время одного из сильных подергиваний часть стены прорвал красновато-белесый поток, обволокнув стену и начав сворачиваться в густую массу. Сразу же налетела крупная стая пауков, чтобы вычистить это место, срезая куски, успевшие затвердеть. Оглянувшись вокруг я вижу: таких стен множество, они переплетены друг с другом, в них чувствуется жизнь, пульсация. Группы их шевелятся с некоторой непонятной мне закономерностью, обнажающей сложность и продуманность всей этой экосистемы. Тут я вижу необычного паука, чуть крупнее и агрессивнее остальных, который несется ко мне, всем видом показывая, что я здесь – чужак…
Просыпаюсь немного возбужденным, с огромным желанием напрячь мышцы тела, даже побить их кулаком: точно так же хочется почувствовать боль в мышцах накануне тренировки после хорошего перерыва и отдыха. И действительно, мне удалось потянуться в кровати испытав огромное наслаждение.
“Тебе лучше не особо активничать”, – услышал я женский голос. Повернув голову направо в сторону окна, я вижу девушку в бархатной черной рубашке и штанах, похожих на джинсы. На плечах она одной рукой придерживает накинутый белый медицинский халат, который, по-видимому, только что норовил с нее съехать. “Я тут книгу слушала… как ты себя чувствуешь?” – глядя на меня она достала стакан из тумбочки и принялась наливать какой-то напиток, который затем поднесла к моим губам. Апельсиновый сок… обожаю его за ощущение достатка, который он несет.
– Спасибо… Надо же, уже могу говорить.
– М-хм, теперь люди быстро пробуждаются. Скоро мы с тобой сможем выйти на прогулки. Тебе же интересно, как изменился мир за это время… Слышал про проводников для пробужденных? Меня зовут Алина, – ее речь была наполнена наивными, высокими нотками, похожими на те, что слышишь в детских разговорах.
Она рассказала мне о том, что в современном мире существует закон, по которому пробужденных было необходимо заново обучать новой жизни. Для этого и существовал институт проводников, который часто набирался из добровольцев или студентов-выпускников. “Я недавно закончила обучение на психолога, – увлеченно рассказывает она, – и теперь мой первый серьезный самостоятельный проект – это ты”.
