Начальник лагеря, читая доклад доктора Рубман, пыхтел, краснел и чесался. Он жалел Сережу, но теперь уже помочь ему не мог. На каждый сигнал, особенно если он, сигнал, оповещал о нарушениях государственного толка, – обязательно должно быть реагирование, таков порядок. Тот, кто его нарушит, может потерять не только место под солнцем, но и саму жизнь. Начальник был человеком для свершения подвигов неподходящим.
К тому же, по его сведеньям, Рубман числилась в команде тайных осведомителей, информируя кого следует наверху. Отсюда вывод – если начальник оставит доклад без реагирования, в лагерь нагрянет комиссия. Тогда и Сережа не спасется, и свиньи осиротеют. Такого развития событий начальник допустить не мог. Тем более сейчас, когда на недавней выставке его хрюши произвели такой фурор. А впереди у него и его свиней еще более радужные перспективы. Нет, рисковать собой и своими питомцами, даже ради доктора Крыленко, начальник не будет. Свиньям надо, чтобы он, их благодетель, продолжал жить и работать, а если тому дураку бес в ребро влез, то пусть он сам теперь свою кашу расхлебывает. Крутил бы шуры-муры с Рубманихой, глядишь, и вышел бы в короли. А с той девчонкой у него одна дорога – к черту на кулички. Вот пусть туда и идет.
Короткая северная весна не радовала глаз разноцветьем трав, но улучшала настроение нежной зеленью. Надя с радостным нетерпением ждала ребенка. Беременность помогала ей справиться с тоской по Мишеньке, которого увезли в детский дом, после того как ему исполнился год. Приняв душой сына, она со всей силой проснувшегося в ней материнского инстинкта полюбила его. И теперь, в разлуке, часто грустила, думая о том, что не увидит первые шаги своего малыша, не услышит от него первое слово – «мама». Если бы не поддержка Сергея, Надя, наверное, умерла бы от горя. Он успокаивал ее, уговаривал не терзать себя напрасно и думать о будущем ребенке. Сергей пообещал ей, что сделает все для того, чтобы через год не увезли их будущего малыша, и она ему поверила. Он сильный и умный, и он обязательно что-нибудь придумает, чтобы они никогда не расставались. Когда они выйдут из этой проклятой зоны и заберут Мишеньку, будут жить вместе, большой и дружной семьей. Долго-долго, целую жизнь. В самом прекрасном городе на земле – в Москве. Надя еще помнит дом, из которого ее увезли, и бабушкин крестик все еще с ней. Сейчас он был спрятан в коробке из-под лекарств, в самом углу нижней полки рабочего стола доктора Крыленко. А значит, все у них будет хорошо и они еще будут счастливы.
Надя так часто мечтала о будущем, что перестала замечать настоящее. Поэтому однажды, придя рано утром из барака на работу в больницу, она даже не удивилась тому, что Сергей Михайлович не вышел ей навстречу. Юное сердце уже успело забыть о былых страданиях и о том, что они могут повториться.
«Наверное, сложные роды, – беззаботно подумала она. – Надо пойти помочь».
И только тогда, когда она увидела заплаканное лицо Машеньки, в душе шевельнулось недоброе предчувствие.
– Что случилось? С Сергеем что-то? – вцепилась она в ее руку.
От животного, всепоглощающего страха у нее подкосились ноги.
– Ты сядь, сядь, касатушка, – зачастила Машенька, бегая вокруг нее. – Ты погодь, не плачь. Ты вот здесь посиди… Я тебе сейчас все как есть… Только ты не плачь…
– Не трогай меня, не надо меня усаживать, говори, где Сергей, что с ним, – закричала Надя.
