Сергей ничего не стал отвечать, он взял маму под руку и повел к машине.
– Поехали тогда чай пить! – Сергей аккуратно вырулил с парковки и взял курс на мамину квартиру.
Зайдя домой, мама, слава Богу, снова превратилась в саму себя. Стала хлопотать у плиты, ведь не только чаем с пирогами потчевать сына.
– Давай, давай! Горяченького супчика поешь, сегодня варила. Фрикадельки. Как ты любишь с зеленью и со сметанкой.
Сергей с удовольствием приступил к позднему ужину. Потом они долго пили чай с ароматным пирогом с корицей. Это было странно, но Галка не звонила и не донимала его своими дурацкими вопросами.
– Мам, я у тебя останусь, можно? – вдруг принял решение Сергей, – только вот как с машиной, не знаю. Галкина она. Завтра с утра скандал будет, а сейчас я уже телефон отключу.
– Конечно, сынок, оставайся. К другой жене я бы тебя погнала сейчас, а к этой не хочется, – мать помолчала. – Может отбыл ты уже свою повинность? Дети-то ей, как вижу я, и не очень нужны. Иногда думаю даже, ой грех-то какой, что она и рада была тому случаю, когда ребеночка потеряла. Ну на руку ей было, что упал ты тогда на льду и ее за собой потянул.
Сергей вздрогнул:
– Мама, – игнорировал он ее вопрос и перевел разговор совсем в другое русло, – а что с тобой случилось сегодня? Что за деньги в мешке? Ты не рассказала мне…
– Сегодня утром мне позвонили и сказали, что из службы безопасности банка. Проблемы там у них какие-то. Попросил сегодня же деньги снять, и на следующий день, то есть завтра, положить снова.
– Мама, почему мне не позвонила?
– Звонила тебе и мальчишкам. Ты не ответил, а братья твои в рейсе. А голос сказал, срочно, иначе процентов лишитесь.
– Что за абсурд? – удивился Сергей.
– Ну так вот. Пошла я в банк уже ближе к закрытию, не смогла раньше. Пироги же затеяла. И все деньги сняла. Ой, а наешь, кого я там встретила? Женьку Евсеева.
– Что за Женька?
– Ну как же, хулиган мой, из десятого «б». Помнишь жил у нас месяца три? Ну отец-алкаш выгнал из дома его, а мать избил. В больнице она лежала. Полгода, однако. Бульоны я ей носила, а папашу посадили.
– Вспомнил, мам. Ну и как он сейчас?
– Да не знаю. Странный какой-то. Столько лет не виделись, а он глаза выпучил, поздоровался сквозь зубы и деру дал, как будто я прокаженная. А я так обрадовалась, за ним следом выскочила. Ору: «Женька, ты куда. Женя!» А он, не оглядываясь, убежал, только пятки засверкали. Я ничего не поняла, – развела руками Валентина Петровна.
– Мама, стыдно ему. Ты ж понимаешь. Сидел он, и не раз.
– Эх, помню сынок. Хороший парень был, за малышей заступался, девчонкам на субботниках помогал. Как же так? И ведь не раз, и не два сидел.
– Давай укладываться, мама.
– Сынок, что же мне с деньгами-то делать?
– Не знаю. Это твои сбережения, тебе и решать.
Рано утром в квартире Галины раздался звонок. Заспанная, еле поднявшись с кровати, она проследовала в прихожую, приговаривая:
– Сейчас ты у меня схватишь горя, я тебе устрою сладкую жизнь. Совсем со своей мамашей помешался.
Но Галя ошиблась. На пороге стояла соседка, а не ее не ночевавший дома муж, а рядом с ней крутилась ее собачка, видимо, Мария Викторовна гулять ее выводила. Галя лютой ненавистью ненавидела всех собак, старух и детей.
– Вы чего в такую рань трезвоните? – рыкнула она на раннюю гостью, брезгливо посмотрев на нее и на ее питомца.
– И тебе доброе утро, Галочка! С тебя триста тысяч, – мило улыбаясь, промолвила шантажистка.
