Все ушли, кроме Сальватора и Лауры.
– Тео… – начала она; голос дрогнул и сорвался. – Что с ними?
Я не ответил, набирая на своем «мобильнике» номер телефонной службы. Решили молчать – будем молчать, ни для кого не делая исключений. Даже для Лауры, у которой – я вижу – сердце рвется от тревоги. Выяснилось, откуда звонил требовавший Рафаэля грубиян: с автозаправки в сотне километров от Альба-Лонги.
– Тео! – взмолилась Лаура. – Ну пожалуйста!
Сил не было смотреть на ее отчаяние.
– Не переживай. Они вернутся, оба, – пообещал я опрометчиво. – Теперь вот что, – я взял расписание занятий, – рукопашку ты пока вести не будешь…
Я распределил занятия по-новому; две группы Джена хотел передать Сальватору, но «скандинав» отказался.
– Ты, братишка, взялся за расследование, – объяснил он, когда Лаура ушла, – и тебе нужен напарник. Взрослый, солидный, вызывающий доверие человек вроде меня. У которого, кстати, есть машина; а у тебя нет.
– Услуги телохранителя…
– Бесплатны, – перебил он. – Собственно, и частный сыск фирма тебе не оплатит. Есть хочешь?
– Нет. – Я отомкнул ящик стола, в котором Рафаэль хранил личные дела наших курсантов.
– А я пойду чего-нибудь кусну.
Оставшись один, я из стопки прозрачных папок выбрал дело Мигеля Переса, вгляделся в наклеенную фотографию. Тяжелый подбородок, который перевешивает лоб, неприятно пухлые губы; он пытается скрыть их под усами, но чахлые усы не помогают. Что этот Перес – психанул из-за Лауры или на самом деле полмесяца готовился бросить школу? Почему сразу не ушел, как только задумал? Может, его жена понукала и заставляла учиться? Не женат. А кто оплатил обучение? Некая организация под названием «Загогули». Что за ерунда? Как мог Рафаэль принять деньги от «Загогули»? Он хоть проверил, что это за контора такая? Адрес указан, телефона нет. Включив компьютер, я зашел в справочный сайт. Нет там никакой «Загогули». Хотя это ничего не значит, базы данных в Альба-Лонге еще те; уж я не раз с ними сталкивался.
Скандальный Перес и его дурацкая «Загогули» странным образом тревожили, заставляли размышлять. Ушел тот самый человек, у которого была стычка с Рафаэлем, и в тот самый день, когда Рафаэль… убит? похищен? Скажем так: исчез.
Ну, не мстил же Перес таким образом за мордобой! Да и не расправу наш директор учинил, а показательный учебный бой и только. Лично я благодарил бы за науку. Нет, в месть скандалиста я не верю.
А каковы его результаты предварительных тестов? Удивительные дела. Перес не годится в телохранители, он практически безнадежен – однако Рафаэль его взял. За какие заслуги? Разве что от безденежья; по сравнению с другими фирмами мы учим своих курсантов долго – четыре месяца против двух-трех недель – и почти даром.
Я потер виски. Даже от безденежья наш гордый Рафаэль не позабудет о репутации школы и не возьмется обучать человека, который нас опозорит. Ладно, оставим это. Я рассматривал фото, пытаясь представить Переса таким, каков он нынче: не единожды битый, с распухшей мордой, с синяками. Красавец, одним словом.
Спохватившись, я набрал номер Диего.
– Тео говорит. Пересу сломали нос или палец?
– Ему-то как раз ничего – испугом отделался. Нос у Кальтельерри, а палец у Савво.
– Спасибо.
А кто утром сказал: «Пьятты сегодня не будет»? Когда я проходил мимо открытого зала, а они орали «Убейте меня!» и готовились «убивать» инструктора. Я прикрыл глаза, сосредоточился. У меня отличная слуховая память, я помню всяческие разговоры и множество разных голосов, а уж как лекции запоминал, когда учился!.. «Пьятты сегодня не будет», – заново услышал я негромкое, едва различимое в общем хоре, и вновь расслышал ломкую ноту в конце, словно говоривший выпалил, не подумав, а затем прикусил язык.
