Крис и Карма. Книга вторая - страница 27

– Вот-вот, – встрепенулся Иван Иванович, не сводя с Николки глаз. – Мы с твоим дедом два раза на коленях по тем следам, что ты оставил, проползли… И знаешь, что нас больше всего удивило? Перед тем, как Ромашова ножом ударить, ты, похоже, по воздуху одиннадцать метров и семь сантиметров пролетел…

– Как так? – удивленно выпучил глаза Николка.

– А так, – развел руки Иван Иванович. – Хорошо видно, где ты оттолкнулся ногой, там мох с камней сорван, и где приземлился – каблуками сапог ты две кучки моховой подстилки наскреб. Получается так, что ты вроде как тормозил, чтобы Ромашова с ног не сбить. Это что же, инерция у тебя такая была? А, может быть, ты прыжками в длину с детства увлекаешься? Рекорды ставил, а?

– Да что вы, дядя Ваня, – невесело усмехнулся Николка. – Прыгал только в школе, на уроках физкультуры, метра на два – не больше… А одиннадцать – так и олимпийские чемпионы не прыгают.

– Не прыгают, – подтвердил Огурцов. – Я проверил… Разве что тройным. А ты вот – прыгнул. Почему?

– У меня что еще в памяти осталось, – наморщил лоб Николка. – Только не думайте, дядя Ваня, что я с роликов скатился или вину с себя хочу свалить… Нет, честное слово, тут другое… Мне показалось, что этот проклятый кинжал меня за собой тащил. Вот вы говорите, а я даже не помню, как ветки рубил, и как того охотника ударил – тоже не помню… Помню, что Яшку погладил, что нож в карман спрятал, а потом я уже на мотоцикле мчусь на станцию к Люське…И дальше – все хорошо помню, опять по минутам могу рассказать…

– Мне бы на этот кинжал взглянуть, – задумчиво проговорил Иван Иванович. – Может, я что-то и понял бы… Ты куда его дел-то? В лесу и на кордоне мы его не нашли…

– А я о нем только в поезде вспомнил, там и оставил, – и Николка подробно рассказал, где и как он оставил кинжал в поезде.

– Вагон, в котором ехал, помнишь?

– Да… Вагон номер четыре, туалет рядом со служебным помещением… Чистый такой, аккуратный, я еще удивился – никогда таких в поездах не видел.

– Ну и ладно, Николка, – вздохнул Огурцов, пряча подписанный протокол в планшет. – Пока достаточно… У тебя, – он взглянул на ручные часы, – есть еще полчаса. Можешь там, в коридоре, со своей Люськой пообщаться… И запомни – жизнь на этом не заканчивается. Все проходит – пройдет и это. Ты же в армии служил, знаешь, что жить человеком можно везде… Даже – в лагере. Поэтому наберись терпения и не паникуй. Договорились?

– Договорились, – с явным облегчением ответил Колька. – Так мне, дядя Ваня, к Люське-то можно сейчас?

– Конечно, можно, чудак-человек, – улыбнулся Иван Иванович. – И договаривайся с ней, пока время есть, чтобы она тебя ждала… Хорошая деваха, – ты за нее покрепче держись…

– Спасибо, дядя Ваня, большое спасибо вам за все! – у Николки повлажнели глаза.

– Ступай, Николка, ступай, а то время-то тикает. Вот-вот следак из райцентра подъедет… Он и так нам с тобой два дня простил, спасибо ему большое…

И долго смотрел Иван Иванович на плотно притворенную Николкой дверь. Трудно складывалась судьба у Николки, но Огурцов почему-то верил, что парень не сломается, не потеряет себя, тем более, что есть у него Люська, на которую, по всему видно, ему можно положиться.

«Светка, ты думаешь, я так и буду терпеть твои припадки? У меня ведь тоже терпило может кончиться… Я что, в своем офисе теперь должен прописаться на постоянное жительство, что ли? Так меня не только с этого жительства, а и с работы запросто попросят. Ты хотя бы это понимаешь? А с работы попросят – в том числе и тебе мало не покажется. Не только про дубленку, но и про отпуск на Капри можно будет забыть и больше не вспоминать… Я же тебе нормальным языком говорил и говорю, что подсунули мне эту подлую резинку с запиской, как ты этого не понимаешь? Специально подсунули, чтобы семью нашу развалить, а ты и рада стараться. Я что, на сумасшедшего похож, чтобы такую дрянь специально домой тащить? Ладно, Светка, больше я на эту тему говорить не буду. Надоело. Решай сама, как ты дальше жить собираешься. Вадик».