«Козочка» Сидорова приветливо помахала стайке ярко-красногубых – те было ринулись к ней в благоговейном порыве, но были остановлены запретительным жестом пятого охранника – помахала, значит, вспорхнула по лестнице и скрылась за услужливо распахнутыми дверями Дворца культуры.
– И шестикрылый серафим напрасно б в эти двери бился! – продекламировала дама в шляпке с черной вуалью. – Видели бы это Цветаева с Ахматовой! Вот так надобно себя позиционировать, а не сидеть блудницами в «Бродячих собаках» со всякими бражниками!
При этих её словах просочился из дверей культурного заведения бледный торговец неуместными шубами, вызволил своих работников из неволи, после чего отогнали они «Газель» в сторону и ушли в тенёчек перекурить случившееся.
– Интересно, пистолеты у этих дармоедов огнестрельные или пукалки с резиновыми пулями? – как-то неожиданно озаботилась обладательница меццо-сопрано. – Там, кстати, афишу этой «звезды» поклеили – не желаете глянуть?
Мы встали и подошли к афише. Афиша гласила:
«ПРОБЛЕМЫ СЛОЖНОГО ПОКРОЯ»
Творческий отчёт Лики Камоскифской
В программе:
любовная лирика
философская лирика
пейзажная лирика
гражданская лирика
городская лирика
мистика и эзотерика
шансон
пафос
тремор
шуточные стихи
авторская песня
сатирические стихи
гимны
афоризмы
Голубушки мои – одна в голос, другая беззвучно – расхохотались обилию всего в отчетной поэзии Сидоровой и, вытирая веселые слезы, побрели дальше.
Томная дама из-под черной вуали цыркнула скупой слюной себе под ноги, подмигнула мне и сделала на прощание ручкой:
– Улетучиваюсь в тучу!.. – почти пропела она, удаляясь.
«Ну, бульвар – не бульвар, но ключевое слово здесь правильное: гоголевский» – подумал я, отправляясь вслед за штабс-ротмистром и Мариной Ивановной.
Старый, по собачьим меркам, пес, откликавшийся на все прозвища – от Аута до Обамы – лежал в тени акации за пустыми трибунами стадиона, лениво зевал, нечаянно прихватывая пролетающих беспечных мух и жуков, и наблюдал сквозь опорные конструкции за репетицией Дня города на футбольном поле, которую проводили всегда одни и те же: пухлый, нервный и беззубый культпросветработник со своей хореографической помощницей… За глаза подчиненные звали культурного работника Беспросветным и Бабой Маней, а помощницу его Айседором – за бритоголовость и пристрастие к танцам босиком a la Дункан. Как только Баба Маня начинал шепелявить через микрофон в мощные динамики, тут же дружным лаем отзывались все собаки в округе – феномен этот, повторявшийся регулярно из года в год, до сих пор так никем и не изучен. Аут-Обама тоже старчески тявкал – сам себе удивлялся при этом, но ничего поделать не мог… пока… Пока на горизонте событий не появились эта троица – мужчина с непонятными прутьями, женщина с обмотанным горлом и… еще одна женщина, переодетая в мужчину. Всякого повидал на своем веку четвероногий бродяга, чего и кого только не насмотрелся, так что умел чуять правильно – поэтому при приближении этих троих заткнул он свою гнилую пасть и уполз, простужено поскуливая и поджав весь в репьях хвост, глубже в кусты к самому каменному забору.
– Вы же, Надежда Андреевна, животных любили… в прошлой жизни – что ж теперь они вас так трепещут? – спросил я штабс-ротмистра, когда мы устроились на трибуне.
– Ну, во-первых, я не одна тут… – резонно заметила Надежда Андреевна. – А во-вторых, черт их знает, почему они чураются следов ног моих и не ластятся как прежде…
