Критик Ковчега - страница 35

– Прости меня, Пауль… – эти слова было единственным, что позволило ей то состояние. Я нагнулся к ней и, испустив обреченный вопль, обнял еще крепче. Посмотрев на ее тело, я уже видел не свою жену: это было обтягивающая кости кожа. Волосы вмиг поседели и выпали. Изо рта на высохшем лице стекала черная жидкость. Ее сердце больше не билось, а кожа становилась все более сухой и тонкой. Не прошло и минуты, как в моих руках лежал скелет в окровавленной одежде.

ПУМ ПУМ ПУМ, ПАУЛЬ! КАК ТВОИ ДЕЛА? ЧТО У ТЕБЯ НОВОГО?!

– Господи! Что… что произошло?! Все же было нормально! Все же, черт тебя дери, было нормально!!! За что?.. – я не мог сдерживать себя, в моих глазах кипела злоба и ярость, я хотел найти того, кто за всем этим стоял. Не успел я собраться с мыслями, как раздалось сильное громыхание. Вдали виднелись падающие уцелевшие многоэтажки. Асфальт распустил еще больше трещин. Земля начала дрожать сильней, и со звуком грома все дома начали разваливаться. Я обернулся, в последний раз посмотреть на тело (ТРУП) своей жены, и мою голову прорезало нечто ужасное, самое страшное, что только мог ощутить человек, преумноженный ужас!

ЕЕ ТЕЛО ПОЖИРАЛА ТВАРЬ С ВЫТЯНУТОЙ МОРДОЙ И СШИТЫМИ УЧАСТКАМИ КОЖИ. ОГРОМНАЯ ТВАРЬ! ОНО ЕЛО ЕЕ СКЕЛЕТ И УЛЫБАЛОСЬ! ОНО СМОТРЕЛО НА МЕНЯ, УЛЫБАЛОСЬ И ЕЛО!!!

Седьмое августа уже доигрывало свою симфонию разрушения. На последних секундах земля под ногами превратилась в груду павших в бездну камней. Я падал, наблюдая за этой тварью, и смеялся что было сил, а в самый последний момент лишь показал средний палец тому свету, который еще был виден. Кажется, я погрузился в сладкий сон, в долгий и прекрасный сон.

Когда я очнулся, вокруг меня ходили люди в белых халатах и вживляли что-то мне под кожу. Я ничего не чувствовал, ни боли, ни страха, ни голода, ни прошлого.

После моего пробуждения прошло двадцать пять дней в белой комнате, по крайней мере, мне так казалось. Я не мог вспомнить даже собственного имени. И вот в мою дверь вошло два человека с каталкой, переложили меня на нее и крепко привязали к холодному металлу толстыми ремнями так, будто я мог им сопротивляться. Такой же белый коридор, другая белая комната. Меня отвязали и выдали одежду: хорошо, что я помнил, в какой очередности что надевать. Потом меня проводили до очень странного и на удивление вместительного лифта. И вновь провал…

Проснулся я в сыром деревянном доме от того, что раздался ужасающий вопль сирен, от которого можно было оглохнуть. Дом был очень тесным, скорее это была просторная будка. Я вышел и увидел свет фонарей. А что было за ним? Темнота… Я помнил, что раньше сверху не было темного потолка, там было… как же это называлось?! Что бы то ни было, сейчас там была лишь тьма. Где я, черт возьми, оказался?!

БАЙ-БАЙ, ПАУЛЬ! БАЙ-БАЙ! ТВОЙ НОВЫЙ ДЕНЬ НАЧАЛСЯ!

Добро пожаловать в Ковчег!

Единственное, в чем Брайан Эвтаур был уверен, выбравшись за пределы своего дома, так это в том, что его соседа не могло быть дома. Кто же тогда издавал эти звуки? Он сделал несколько медленных шагов в сторону будки Александра, таких, чтобы он сам не мог их услышать и бросил первый взгляд в сторону, откуда исходили те самые удары о дерево, которые заставили его выйти. Там никого не было, видимо, как подумал Брайан, существо находилось с другой стороны. Все, что можно было увидеть с этого ракурса, была лишь часть окна и еле заметный край дома. Нужно было подобраться еще ближе! Что этой ночью делали патрульные?! Их ночных разговоров точно не было слышно, а они разговаривали все время во время патруля. Его утешало наличие двух ножей в руках, которые буквально светились от фонарей. С ними он чувствовал себя куда увереннее. Брайан сделал еще три шага к цели и завернул за угол. ТЕМНОТА! Такого Брайан никак не ожидал. Два фонаря не горели, это было невозможно, такого никогда не происходило. С этого места можно было увидеть всю стену соседнего дома уходящею в темноту. Звуки стали значительно громче. Что же там происходит?!