Кривотопь. Перевёртыш - страница 8

– Духи из старой страны – звучит не так уж плохо.

– У основателей были причины уйти из старой страны, парень. Так или иначе, но было бы намного хуже, если бы на тебя из Дикой Чащи смотрела королева.

Тинн содрогнулся. Он терпеть не мог эти истории. Королева Глубокого Мрака. Мать Монстров. Ведьма Дикой Чащи.

– Некоторые говорят, что она ест потерявшихся детей, – продолжал Джим. – Другие утверждают, что она превращает их в диких животных. Некоторые верят, что она может сама превратиться в дикое животное, когда захочет, а её накидка становится шкурой огромного зверя. Другие считают, что много лет назад она посадила непроходимые заросли или что ползучие лианы – это её ужасные пальцы, которые пытаются схватить мальчиков и девочек, слишком далеко забредающих в её лес.

Ветка дерева треснула, как ружейный выстрел, и Тинн подпрыгнул. Сердце его колотилось. Он перестал следить за Коулом и теперь нигде его не видел.

Старый Джим нахмурился, повернулся и направился в сад. Тинн открыл и закрыл рот, но ничего не мог придумать, чтобы задержать фермера. Мучительно, шаг за шагом Старый Джим приблизился к дереву. Потом обошёл вокруг, затем в другую сторону.

– Проклятые олени, – выругался он. – Только сегодня утром повалили забор. Видно, они опять пытаются полакомиться моими яблоками.

Тинн выдохнул.

– Привет! – раздался голос из-за его спины.

Тинн снова подпрыгнул, второй раз. Коул со смехом бежал к ним по дорожке.

– Коул, я – ты…

– Я только что пришёл. – Коул подмигнул. – Из дома.

– Верно. Да! Ведь ты был дома.

– Я принёс тебе твою кепку, тупица. Нам надо бежать.

– Верно. Ну да. Тогда желаю вам хорошего дня, сэр. И мне жаль насчёт… оленей.

Старый Джим что-то проворчал и покачал головой, глядя на убегавших мальчишек.

– Ты почти попался, – заметил Тинн, толкнув брата в плечо. – Мы почти попались!

Коул рассмеялся.

– Только так и интересно – чтобы почти попасться.

– Нет, куда интереснее вообще не попадаться. И куда как не так страшно. Мне как-то не по себе от Старика Джима.

Пока они шли по краю леса, Тинн не мог отвести глаз от опушки.

– И как это тебе удаётся всё время испытывать судьбу?

– Не знаю. – Коул поддел башмаком комок земли. – Просто самому себе здорово доказывать, что ты можешь. Как будто ты особенный. А ты никогда не чувствовал, что внутри тебя что-то сидит, и ты просто хочешь… – Коул не договорил. – Ну, ты знаешь.

Какое-то время они шли молча.

Тинн знал. Все знали. Они знали, но при этом не знали. Мальчики выросли в окружении разговоров про фейри и фантастических созданий – и лучше всего им была известна история о них самих, о том, что пряталось в одном из них. Иногда Тинн мог поклясться, что он чувствовал, как это самое что-то покалывало прямо у него под кожей. Иногда Коул был уверен, что оно гудело в его руках и ногах. Оба они гадали, кто из них был тем самым. Оба они переживали.

– Иногда я просто хочу быть особенным, – произнёс Коул внезапно. – Я хочу быть героем, как Геркулес, совершавший все эти подвиги, о которых нам надо было читать на уроках миссис Сильвы. Я просто хочу доказать, что могу совершить – ну, не знаю – что-то большое и страшное.

– Геркулес тоже был одним из двух близнецов, – вспомнил Тинн. – У него был брат по имени Изоскелес, кажется. Нет, Ификл.

– Мне кажется, я эту часть не читал, – ответил Коул. – А его брат тоже отправлялся на всякие классные приключения – убивать чудовищ и всякое такое?