Его шакалы ржали, снимая финальный титр: «Лайкни, если он говно!» Я лежал, размышляя о природе человека. Homo sapiens? Скорее Homo dickheadus – вид, чей интеллект обратно пропорционален количеству подписчиков.
Когда они ушли, я лежал там один, грязный, избитый, мысли были об одном: хоть это и покажется странным, мне хотелось большой пиццы, с сыром и колбасой.
Пролежал я где-то час, пока на меня не наткнулся завхоз нашей школы. Он вызвал скорую. Всё остальное помню плохо и смутно. Очнулся в больнице, а рядом сидела мама, разговаривая с доктором. Временами я отключался, временами просыпался. Даже слышал, как мама читает мне одну из моих любимых книг о Том Сойере.
Доктор, осматривая меня, сказал, что у меня лёгкое сотрясение и что я ещё легко отделался. Мне пришлось пролежать здесь где-то неделю. Мама чуть не зарыдала, она еле сдерживалась, начала меня расспрашивать о том, что случилось. Пришёл даже сотрудник от СКК со своим допросом.
– Здравствуй, Дарко, меня зовут Василий. – Он начал спрашивать, помню ли я их лица, сколько их было, в чём они были одеты. – Важна будет любая деталь
– Извините, я многое не помню. Помню только то, что это было рядом с моей школой и их было четверо или трое…
На самом деле я всё прекрасно помнил, такое забыть невозможно. Просто считал это бесполезной тратой времени. Сотрудник СКК Василий на 90 процентов мог быть шестёркой большого господина.
И я не ошибся.
Измаил Донован Дойл, он же отец Макса, он же большой босс в бизнесе, в криминале и в политике. Генеральный директор ОАО «Дальневосточный», имел колоссальное влияние, его родственники занимали должности в различных ведомствах, даже в СКК. Тот, кто шёл против семейства Дойлов, был обречён на провал. Добиться успеха путём правосудия – всё равно что высосать её из пальца.
На следующий день всё-таки выяснилось, что это сделал Макс и его дружки, они выставили видео с избиением в социальные сети, разоблачили сами себя. Сотрудник СКК Василий, который так «заботливо» расспрашивал меня о том, кто меня избивал, быстро изменил свою позицию.
Теперь он считал, что это я спровоцировал драку и мне повезло, что Макс не выдвинул против меня обвинение. И всё будет хорошо, если всё это забудется. Мама же настаивала на том, что это они избили меня и что они должны понести наказание. Она же всё-таки юрист, хоть и по недвижимости, и могла различить явную ложь, направленную против меня.
Даже если Макс сам пришёл бы в зал суда и чистосердечно, прямо в лицо, признался бы судье, что это сделал он, максимум, что ему бы впаяли… да ничего ему не сделали бы! Признать его виновным – значит испортить идеальную репутацию семейство Дойла. А такое непозволительно.
Воспроизведу небольшой кусок возможной беседы отца и сына, только внесу туда уже свои мысли, то есть как отец отчитывал своего сына по поводу случившегося со мной в моём воображении.
Измаил Донован Дойл сидел в кабинете у себя дома, который по размерам соответствовал за́мку. Он был не один, напротив вальяжно расхаживал генеральный директор ЗАО «Дювал» Лазар Лукьянченко.
Начало диалога носил политический характер, Донован Дойл должен был в скором времени занять место повыше, а Лукьянченко должен был проследить за тем, чтобы всё прошло по плану. Договоренность между ними закреплялась распитием дорогого напитка. Позже прозвенел рабочий телефон большого босса, ему рассказали об инциденте, произошедшем вчера.
