– Нет! – девушка удивленно посмотрела на него. – Ты что?
Потом усмехнулась:
– Я забыла, что ты недоучка. Видишь знак?
Вовка кивнул. Маленькая стрелка на эмблеме спецназа, ему ни о чем не говорила.
– Уволен. Без права восстановления.
– Вот ни хрена себе, – удивился Кротов. – А меня выпнули, и даже такой штуки не дали. Как будто я не учился в Академии.
– Ты же так и не стал кадровым. Вспомни, у тебя и знак выглядел по-другому. С курсантскими отметками. Кроме того, с тобой, вообще, все непонятно. Будем разбираться, когда в Империю вернемся.
С тех самых пор, как они очнулись, никто из них, так ни разу и не заговорил, о том, что с ними произошло. Сначала вроде не до этого, а сейчас, все словно договорившись, избегали этой темы. Слова Снежи впервые напомнили о том, что их память старалась запрятать подальше. Катастрофа на Камгуре. Ведь по-настоящему, они все должны быть сейчас мертвы. Без вариантов.
– Как ты думаешь, что с нами? Что произошло?
Снежа резко встала.
– Вовка, давай не будем об этом сейчас. Выкарабкаемся из этой ситуации, потом все обдумаем и обсудим.
– Да, так будет лучше!
Быстро согласился Кротов. Ему очень не хотелось это обсуждать. Думать о том, что произошло в Бонесайде почти физически больно. Словно, кто-то поставил блок на мысли об этом. При этом, как только он согласился отложить разговор, ему сразу стало легче. «Какая-то хрень», – раздраженно подумал он, но тут его отвлек голос Сапаренд.
– Кротов, у твоего друга заканчивается сеанс. Сейчас очнется.
– Пойдем, – в свою очередь, Вовка позвал Снежу. – Это твоя работа.
А в ответ на её вопросительный взгляд, добавил:
– Ты же у нас Инспектор МРОБ. Специалист по допросам.
***
Шнорг Кенич не первый раз просыпался в медмашине. На прошлой войне ему дважды пришлось проходить восстановление. Вот и сейчас, даже не открывая глаз, он сразу понял, где находится: по беспричинной радости, и ощущению, что организм здоров и полон энергии. И тут же вспомнил, что произошло перед тем, как он потерял сознание. Он отвлекся, а этот парень напал на него. Последнее, что запомнилось – хруст кости и боль, пронзившая голову. Вот идиот, почему я перестал следить за ними? А отвлекся я потому…
Он дернулся и открыл глаза. Кенич вспомнил, что произошло раньше, и почему это его так огорошило. Принцесса! Та самая! Он опять дернулся, но крышка еще не поднялась, и зажимы продолжали фиксировать тело. Что за дела? Он ведь уже проснулся, значит, капсула должна открыть крышку. И только он об этом подумал, появилась быстро растущая щель, и синий стерильный свет стал меняться на более живые краски. Наконец, плита исчезла. Вслед за этим исчезли и фиксаторы.
Он резко поднялся и сел. Прямо в глаза смотрел срез ствола игольника. Все, как он и ожидал.
– Притормози. Все делай медленно.
Он узнал голос. Это та женщина, что пыталась вывести его из себя, заявив, что он извращенец. Шнорг и не собирался дергаться, он уже сообразил, что его ждет после медмашины. Допрос, и, возможно, с пристрастием. Судя по тому, кого он увидел перед отключкой, дело здесь очень серьезное.
– Я спокоен. Я не собираюсь сопротивляться. Готов выполнять ваши приказания.
В Академии учили не только воевать и побеждать. Как себя вести в плену, тоже учили.
– Шнорг Кенич? Спецназ Империи?
Это спрашивала уже другая девушка. Шатенка с короткой, почти мальчишеской стрижкой. Такие обычно носили девушки в армии – удобно надевать шлем. Кенич усмехнулся, все шло точно, как он думал: допрос и прочее. Уже идентифицировали.
