– Да, – кивнул Глокк. – Мне удалось ненадолго залечь на дно в одном харматском городке.
– Неважно, – перебил его Деллен. – Я отчаялся и бросил поиски. Вернулся в Конкордат. Начал новую жизнь. Но никогда не забывал про тебя. И однажды услышал, что в Черную яму отправили богородного, здоровенного и свирепого, который вырезал целую деревню и положил взвод султанских солдат. Я…глупец! Я не знал наверняка, что это ты. Не проверил! И устремился сюда. Специально попал в эту тюрьму, надеясь расквитаться с тобой за все, что ты мне сделал!
– И ты…, – расхохотался Глокк, догадавшись об окончании истории. – Ты нашел здесь этого черного амбала вместо меня?
– Да, – мрачно ответил Деллен.
Глокк смеялся как никогда. В подобную чушь едва ли можно было поверить, но доказательство ей сидело прямо перед ним. Кое-как успокоившись, он криво улыбнулся несчастному и подбодрил его:
– Знаешь, я не умею извиняться, но прости, не выдержал. Ты и правда глупец. Такой занимательной истории я давненько не слышал.
Деллен не ответил. Он грустно смотрел в сторону лагеря, где в свете костра сновала тень чернокожего харматца.
– Ну так что, ваше сиятельство? – прохрипел Глокк. – Что случилось с остальными?
– Те, что вернулись, рассказывали про страшных тварей, что таятся во тьме этого места, – отвлекшись от наблюдений, ответил Деллен. – Многие погибли от их когтей. Другие ушли дальше в долину, но что с ними стало нам неизвестно. Проклятые браслеты не дают использовать нам свои силы. Без богородного дара большинство из нас мало на что по-настоящему способны. Все, кто ушел – сгинули в джунглях, я не сомневаюсь.
– Так почему вы не снимете их? – буркнул Глокк и посмотрел на гладкую сталь на запястьях. Только сейчас он заметил, что на них имеется тонкая полоска, немного возвышавшаяся над поверхностью. – Неужели у вас не нашлось возможности вскрыть замки?
– Южанин, – покачал головой Деллен, – тебя когда пленили, ты чем занимался? Прыщи на жопе разглядывал? Разве ты не видел, как они одевают на нас браслеты?
– Я…был в отключке…, – замялся Глокк. – Меня взяли спящим и не дали проснуться. Я слышал, что какой-то местный старый хрыч навел их на мое убежище. Когда я очнулся, то уже был в кандалах, – он задумчиво погладил оковы. – Так что не так с этими браслетами?
– Харматцы делают их лунного серебра, – объяснил собеседник. – Оно глушит наш дар, превращает в слепых беспомощных котят! А на самих браслетах нет никаких замков. Вместо них они используют особую смесь. Она горит с таким жаром, что серебро плавится и срастается в один сплошной кусок! Обычно они подкладывают под браслеты мокрое тряпье, чтобы не сжечь пленникам руки. Но я видал бедняг, которым довелось испытать на себе жар этого огня. Их руки чернели. Начиналась гангрена. Нам приходилось кончать их и хоронить в этом проклятом лесу.
Глокк заворожено слушал рассказ. Пока Деллен говорил, он убедился, что замочных скважин действительно нет. Лишь сплошная полоса оплавленного серебра. Но даже не это удивило его.
– Вот дерьмо, – тихо сказал он себе под нос. – Теперь я начинаю понимать.
– О чем ты? – спросил Деллен, поднимаясь на ноги.
Глокк тоже соскочил со склизкого дерева и, сжав кулаки, прорычал:
– Эти ублюдки пытали меня несколько дней! Они спрашивали меня о какой-то «крови, что горит ярче солнца». Говорили, что я украл повозку, полную этого дерьма. Один из них брякнул, что по всему Хармату идут бои за эту «кровь». Кто-то крадет ее из-под носа самого султана целыми партиями. Теперь понятно, почему они так здорово меня отделали. Но мне нечего было им рассказать.
