Элайн любила этот дом вместе со всеми его обитателями, число которых сейчас сводилось к трем. Отогнав от себя грустные мысли, назойливо просящиеся занять место действительно важных дел насущных, молодая хозяйка вошла в свою комнату, чтобы подготовиться к рабочему дню. Помимо массивной кровати из тяжелого дуба с резными столбиками, в комнате находился платяной шкаф из того же дерева, две прикроватные тумбы, туалетный столик с зеркалом в узорчатой оправе.
Элайн Мелтон не нравилось привлекать внимание пышными нарядами, коими пестрили гардеробы всех уважающих себя дам, ей по вкусу были невычурные, простые, а главное, удобные вещи, не отвлекающие от созерцания прекрасного мира вокруг.
Бархатные, шелковые, атласные наряды все же имелись в гардеробе девушки, но, чтобы не бередить до конца не зажившие раны, Элайн редко доставала платья, доставшиеся ей от родителей. Однако были среди них и любимые вещи, которые она умудрялась сочетать так, что не смыслящий в моде человек мог отнести девушку к роду знатных дам, а эти дамы – оценить вкус Элайн и смелость выйти в подобном в свет.
Итак, молодая хозяйка была одета уже через неполные полчаса в отцовскую белую шелковую рубашку с рюшами и длинными рукавами, расклешенными у локтей и вновь сужающимися к самому запястью. Поверх рубашки, поддерживая упругую грудь, стягивая и без того тонкую талию, красовался черный кожаный корсет, плавно перетекающий в накрахмаленную плиссированную юбку цвета взбитых сливок.
Пригладив гребнем почти высохшие волосы, Элайн дополнила образ тонким ремешком из кожи, застегнув его на шее. Чулки и туфли уже были на ней, когда девушка вбежала на кухню, чтобы позавтракать и заварить свежего бодрящего чая из трав, собранных ею в лесу за домом.
Аромат ромашки, мяты и можжевельника разнесся по комнате, когда кипяток коснулся сушеных листьев. Краем глаза Элайн увидела рядом с кружкой, над которой теперь шел пар, полупустую овальную чашу для ясновидения, на дне которой еще плавали крупные чаинки. Помешивая напиток, девушка невольно задумалась, кто же пил из нее последний и удалось ли тетушке Мишель увидеть истину.
Яичница уже успела изрядно остыть, но все равно была вкусной. Тщательно пережевывая свой завтрак, Элайн обвела взглядом комнату, наткнувшись на толстый комок пряжи в кресле, на которое небрежно накинули теплое смятое одеяло, вероятно, еще хранившее тепло Джи. Кроме гадания на чаинках и магическом шаре Джиневра владела связующей магией.
Если пророчество Мишель было неприятным, но на него можно было повлиять, ее младшая сестра садилась за нить, пропуская ее меж тронутых возрастом пальцев, и пряла узелки в правильных местах. Это позволяло смягчить удары судьбы, а по возможности и вовсе отвести неудачи от человека. Элайн представила слаженную работу тетушек по маминой линии, и в ее сердце неприятно кольнуло.
Они с сестрой тоже могли бы так, если бы много лет назад та не пропала, не исчезла с лица земли. Спустя годы это все еще выбивало из легких дух, вынуждая разум вновь и вновь прокручивать в голове тот день в поисках ответов. Гадания на чае или шаре, на нитях, даже на потрепанных картах Таро, нарисованных вручную прапрапрабабкой, не приблизили семью Мелтон к потерянной Зоэ.
Взгляд Элайн прошелся по поверхностям стола, секретера, шкафа для драгоценнейших сервизов, передающихся из поколения в поколение, остановившись на книжных полках, где между томами уютно расположились фотографии в деревянных рамках. На одном из фото Джи и Миша стоят, обнявшись, улыбаясь в камеру на фоне дома.
