– Не волнуйся, дитя. Мы сумеем за себя постоять, – словно прочитав мысли Элайн, поспешила успокоить ее Мишель без тени улыбки. Джиневра расправила подол платья, положив теплую крупную руку поверх колена девушки.
– Мы ведь не будем никому больше рассказывать про книгу?
От долгого молчания голос молодой ведьмы охрип, выдавая тревожность мыслей.
– Не думаю, что есть необходимость. Им интересны подробности убийства, об этом и будем говорить, более мы ничем не обязаны, однако…
Мишель резко прервала свою речь, раздумывая, как донести свою мысль до родственников, никого не обидев.
– Однако? – Джи приподняла рыжую бровь, уже подготовившись защищаться от нравоучений.
– Де Кольберы правили на этой земле задолго до нашего с вами рождения. Не мешало бы вести себя прилично. Мы гости в этом доме и обязаны оказать хозяевам должное уважение.
Младшая тетушка фыркнула, явно имея свое мнение и представления о древнем роде вампиров, делиться которыми не спешила.
– Стоит опасаться?
Элайн почувствовала, как иголками закололо затекшую спину, молясь, чтобы карета поскорее остановилась, разом оборвав все неудобства, как присохший бинт.
– Опасаться стоит всегда, дитя. Вампиры и ведьмы никогда не были друзьями, однако теперь мы на их территории под зорким взглядом. Лучше не делать ничего, что могло бы скомпрометировать нас, поставив в необратимое положение. Кажется, что они служат нам для защиты, но на самом деле это мы служим им.
На последнем слове дребезжание экипажа прекратилось, а через мгновение отворилась дверь, впуская влажный ночной воздух. Элайн поспешила встать, прижимая к груди чемодан, ощущая, как дрожат ноги не столько из-за усталости, сколько из-за волнения от предстоящей встречи. Воображение рисовало многовековой обветшалый дворец, давно пришедший в запустение, где в зале их будут встречать такие же дряхлые, опутанные паутиной существа с красными глазами и клыками, в любой момент готовые припасть к нежной шее.
Однако стоило Элайн выйти из кареты, остановившейся прямо у входа в семейный замок Де Кольберов, она не сумела сделать и шагу, впиваясь взглядом в искусно созданные арки, плавно перетекающие в горделивые башни, уходящие прямиком в густой непроглядный туман. Зрелище одновременно пугало и завораживало своей таинственностью, побуждая гадать, как будет выглядеть здание, когда на шпили упадут первые лучи солнца. Или такой эффект достигался лишь благодаря мраку? То же касалось обитателей замка.
Марцель Орош обошел застывших на месте ведьм, кивком указывая следовать за ним, и понес их тяжелые чемоданы, раздутые от вещей. Тетушки ласково подтолкнули племянницу в спину, ободряюще улыбаясь, и вместе они зашагали к входной арке, увитой плющом. Слуга вплотную подошел к массивной деревянной двери и, поставив чемоданы, громко постучал железным кольцом под миниатюрным оконцем. Сделав это, мистер Орош приподнял шляпу.
– Здесь мы с вами прощаемся, был рад знакомству. Не беспокойтесь, скоро вас встретят.
Кивнув на его слова, Элайн разглядывала витраж декоративного тусклого окошка, с удивлением припоминая изображенную сцену на страницах Слова Божьего.
Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку то, что Бог приготовил для любящих Его[7].
Ранее знакомые ей вампиры не были верующими, и неудивительно, ведь Бог отрицал всю их сущность. Он говорил, что всему мертвому не место на этой земле, их удел – отправить душу на Суд Божий, а после, на чьей бы стороне ты ни был, пребывать в Чистилище до тех пор, пока не встретишься лицом к лицу с Отцом Небесным. Сложно винить существ в отсутствии веры в того, кто отвергает их естество.
