От такого зрелища и Батый оробел. Но негоже ему показывать страх перед воинами, негоже. Вышел вперед хан и крикнул что есть мочи.
– Кто такой?
– Тот, кто уничтожит твое войско, – ответил богатырь.
– Убью тебя, – в бешенстве зарычал Батый. – Нас много, а ты один.
– Нельзя убить мертвого, – произнес странный гость и, достав луну, притянул ее ближе.
Увидели ордынцы печать смертного лика на челе пришельца; прикрыты глаза, сжаты губы, а на шее темная борозда из которой капает кровь густая, вязкая и превращает землю под ногами в болото. Насладившись ужасом врагов, богатырь выхватил у Батыя саблю, полоснул себя по горлу и, сняв голову, вытянул ее перед собой, да принялся водить из стороны в сторону. Голова же открыла мертвые глаза, разжала губы и, сплюнув кровавый сгусток, хрипло произнесла:
– Я их вижу, хозяин!
– Убей их, – приказал богатырь и кинул говорящую голову прямо в скопище ордынцев.
Причем, если голова разговаривала, как и положено ртом, то у хозяина ее голос выходил из мощной груди. Такой раскатистый, будто гром в небе, такой оглушительно-гулкий, как камнепад в горах.
– Слушаюсь, хозяин! – радостно оскалилась голова; синие глаза полыхнули алым, взвились льняные кудри, перехваченные витым очельем, и полетела она на ордынцев.
Те давай саблями махать, пытаясь сбить ее, но куда там, только товарищей своих в капусту порубали. Искусно увиливая от острых клинков, голова хохотала и промежду делом отгрызала ордынцам уши и носы. Не выдержали чужестранные воины, побросали оружие и бросились бежать в панике кто куда, и за много верст были слышны их истошные вопли:
– Канават! Канават!
Что на татарском означало; кровавая голова.
Следующим утром Батый собрал остатки своей армии и повернул к своим степям, но
и по дороге немало народу потерял. Возле каждого леса поджидала их девица красоты невиданной; синеокая, да русоволосая. Стояла, кланялась, песни красивые пела, в которых обещала великих воинов накормить и спать уложить, и богатства несметные, что в лесу схоронены, показать. Понял Батый, нечисто дело и приказал воинам не внимать сладким речам. Да куда там, воины, очарованные девицей уже и не слышали хана и, устремляясь за наживой, попадали в болота непролазные и вместо яств и богатства встречались лицом к лицу со смертью лютой.
Тот страшный и кровавый забор дал впоследствии название селу в Осташковском районе Тверской области. Кровавый забор, кровавый тын, Кравотынь.
Вот и стоит до сих пор деревня Кравотынь на берегу Кравотынского плеса Селигера…
Глава 7. Артефакт.
Положив подбородок на сцепленные ладони, Олег молчал. Максим и не торопил его, помня, какое впечатление произвела на него эта легенда, когда он впервые услышал ее от брата Арсения, того самого монаха, что нашел его среди топи.
– Хорошо, – наконец произнес новый знакомый. – Хорошо! Допустим, я поверил в этот бред… Хочешь сказать, что дядька нашел-таки этот камень? Зачем он ему?
– Вот те раз! Сам же говорил, что он был охотником за различными артефактами! И думаю, что услышав легенду, он задался целью найти канават.
– Да за каким чертом он ему здесь нужен? Татар гонять?
– Мда-а-а, – разочарованно вздохнул Максим. – Далекий ты человек от всего мистического и волшебного. Вот твой дядька наверняка знал, что некоторые артефакты исполняют желания. А теперь подумай… Твой дядя, как его звали, кстати?
– Семен.
– Отлично! Дядя Семен всю жизнь таскался по разным странным местам. Он был богат настолько, чтобы соорудить такой дом?
