– А как бы иначе? Увольняться? В моей ситуации либо увольняться, либо на дно залечь. А тут как раз вышли с предложением.
– Некоторые увольняются и потом работают на приличных работах.
– Ну это, не перебарщивай, – буркнул Ранников.
Надя смягчилась.
– Ладно, что там за Николай Моренко? Когда приезжает, как выглядит, куда везти? Давай, займусь. Кабинет у меня есть?
– Напротив моего. – Ранников оживился. – Каморка форменная, но уютная. Окно большое, солнечная сторона. Пойдем.
Перед выходом из кабинета он украдкой поцеловал Надю в шею, обнял, но уже в коридоре громогласно и по-деловому начал вещать:
– Значит, посмотри в Интернете, этот Моренко – выдающийся музыкант и композитор. Родом из Бореево, между прочим, поэтому согласился приехать и выступить этим, как его, хедлайнером. У тебя на столе вся информация по приезду. Тут девочки уже оформили бронь в гостинице, служебный автомобиль предоставлен, загляни за документами и подготовь все как положено.
Он отворил дверь напротив, пропустил Надю и вошел сам. Тут же убавил громкость голоса до минимума, снова обнял.
– Короче, Надьк, не вздумай обижаться. Я скучал, сходил с ума и все такое. Ну. Это тебе, побежал, поцеловал.
Он и правда поцеловал и сбежал. Надя осталась одна в каморке, где овальный стол занимал почти девяносто процентов пространства. На столе валялись папки-скоросшиватели, три штуки, и стояла ваза с огромным букетом красных роз.
– Ох, Ранников, – пробурчала Надя. Она любила белые розы.
Под цветами лежала коробочка «Рафаэлло». Надя распаковала, съела подряд несколько, стоя у окна и разглядывая набережную. Интересно, как эти конфетки прочно вошли в привычку, когда вроде бы уже и вкус приелся, и дефицита нет, и каждый может купить себе в любой «Пятерочке» хоть десять пачек за раз, а все равно мужики подсовывают коробочку вместе с букетом цветов, и сразу на душе праздник. Ну, может, и не праздник, но правильная со всех сторон ассоциация. Любят тебя, значит, и заботятся.
Администрация находилась впритык к Волге. То есть можно обойти здание, пересечь небольшую площадь, где в центре стоял памятник героям войн, изображающий советского и российского солдат с автоматами наперевес, дальше спуститься по лесенке – и вот уже река во всей красе. Из окна ее было видно от края до края – появлялась слева и исчезала справа, широкая, в шапках деревьев по берегам, с беглой рябью на воде. Тоже привычный вид. Надя и в Ярославле жила почти у реки.
Пока она стояла и смотрела, появился белый теплоходик. Он плыл ровно посередине, были видны праздные люди, танцующие на носу, гремела музыка, и что-то неразборчиво говорили в микрофон. Как-то Ранников устроил для нее тур по Волге на четыре дня. Его семья как раз смоталась к теще на юг. Плыли не на таком мелком, а на большом, в несколько этажей. Шведский стол, живая музыка, вежливые официанты… Пьяный Ранников каждую ночь трепетно читал наизусть стихи и обещал, что рано или поздно бросит расфуфыренную Марту вместе с ее деньгами и бизнесом, плюнет на все и останется с Надей навсегда. Конечно, не бросил. Едва тур закончился, он тут же вылетел на юг в командировку и растворился за десятком сообщений и видеооткрыток. Просил потом прощения, между прочим, и тоже дарил красные розы и «Рафаэлло»
И почему она такая дура?
Конфеты закончились будто сами собой, белый теплоходик исчез за деревьями, прогудев напоследок, и Надя очнулась от дурацких мыслей. Она здесь, поехала за Ранниковым снова, прикрываясь работой, но на самом деле все еще держась за тонкую нить надежды. Значит что? Значит, стиснуть зубы и ждать.
