Кровавый Букет - страница 13

Он склонился над нами совсем близко, всего секунда, и он зубами схватил пирсинг на брови, и дёрнул со всей силы. Сначала резкая боль, потом онемение и отвратительное чувство тёплой крови. Мне удалось услышать звенящий звук падающей железной серьги об каменный пол. В отличии от меня, Айна на это даже не обратила внимание, а он, поднёс нож к нижнему веку правого глаза. Ощущение прохладной стали мгновенно сменилось жгучей болью.

–Постарайся не дёргаться. Я ведь одной рукой держу тебя, не подумал, что голову тоже придётся фиксировать. Слишком сильно мне помешаешь и останешься без глаз.

По лицу всё сильнее текли тёплые струи крови. Взгляд закрыла красная пелена. Боль была такой что невозможно её с чем-то сравнить. Я уже перебрала все ругательства, которые знала, и между несколькими бранными словами я заметила, что что-то не так.

Айна от боли потеряла сознание. И теперь я осталась с ним наедине. Думаю, это не на долго, ведь от такой боли ни одна потеря сознания не спасёт.

–Оп. А вот и лишняя часть.

«Лишняя часть? О чём это он го…» я не успела придумать ни одного варианта, просто поняла и ощутила. Он своими пальцами провел под глазом, и я почувствовала, как отделяется часть плоти. Мерзкое тянущее чувство. Будто пальцами он растягивал жвачку. Отрезанный кусок плоти отлипал с трудом. Из-за крови и не до конца отрезанных мышц с первого раза ему не удалось задуманное. Но как только он смог крепко схватить эту нашу часть, он резко дёрнул, и я услышала отрывающийся, лопающийся звук. Словно кто-то перетянул тонкую резинку для банкнот. Это было оторвано нижнее веко. Он взял его и выкинул будто это был мусор.

С правой стороны, кровь уже затекала в уши, пропитала волосы и падала на пол. Пока я пыталась отвлечь себя звуком льющейся крови он приступил ко второму глазу. Тут же Айна пришла в себя, а я уже перестала различать её эмоции. Слишком сильные они были, и слишком быстро менялись. Теперь меня, как и её накрывала только боль. Со вторым веком произошло тоже самое. Он отрезал его и просто кинул на пол. Пространство поглотило упавшую на бетон плоть. Плюхающий звук напомнил детскую игрушку-лизун.

Вероятно, от постоянных криков, движения воздуха ртом и жидкости, скотч на губах в некоторых местах начал отклеиваться. И в одну из отклеивавшихся складок затекла кровь. Вкус собственной крови оказался отвратительным. Но отвратительнее самого вкуса, оказалось то, что, попав в горло, это было приятно. Сухое горло, измученное хрипами, почувствовав в себе жидкость даже не попыталось её отторгнуть, а наоборот обдало ощущением благодарности и облегчения. Моя собственная кровь показалась на много приятней и слаще тех детских сиропов от горла которые обволакивали и снимали боль.

Обходя нас, Роман схватил со стола небольшие садовые ножницы. Намеренно щелкнув ими перед нашим лицом, он снова встал сзади. Ладони наши были сжаты в кулаки так сильно что ногти впились в плоть. Он попытался разжать один из пальцев, но лишь раз.

Сразу после неудачи, мизинец попал в окружение стальной ловушки, тут же разнесся ещё один отвратительный звук, маленькая косточка хрустнула как спичка. Не давая даже секунды для вдоха, тоже произошло с ещё одним пальцем. Смешавшаяся слюна с кровью от хрипов бурлили во рту.

«Сука как же больно! Больно! Не могу, не хочу! Хватит!» – храбриться больше не было сил, меня окутала чистая, не поддельная злость на эту мразь. Хруст, боль, хруст, боль… Несколько раз ему не удавалось отрезать палец с первого раза, поэтому пришлось почувствовать, как он крутит своими садовыми ножницами прямо по кости. К моменту, когда он приступил ко второй руке, я поняла, что дергающиеся ступни в аккуратных балетках уже хлюпали в луже собственной крови. Сознание Жанны снова начало утекать. Пытаясь зажмуриться, она делала себе ещё больнее, но контролировать это она не могла. Каждая попытка закрыть глаза прошибала жуткой болью, и лицо будто горело в кипящем масле.