Каждый маржан, рано или поздно, раскрывал колдовской дар. Особенностью Паскаля – было видеть ауры, переплетать их, играться с ними, подавлять или, наоборот, расширять. Брайтон же, в довесок к Паскалю, практиковал морок, нагло и дерзко захватывая рассудок оппонента. Вместе (несмотря на юный возраст) они слыли опаснейшим оружием Пятой Тэрры.
Паскаль медленно переводит предупреждающий взгляд на брата. Явление Всадника не несёт благословления. Теперь напрягается и Брайтон.
– Дело в том, что королева Флоренс держит в руках явление Древней Крови, ужасающей силы, – заискивающе начинает Смерть. – Мы свидетели по истине чудесного века!
– Вы хотите забрать мою дочь, Господин? – спрашивает Флоренс, не теряя королевского самообладания.
– Я здесь, чтобы вручить Вам дар! – Смерти явно льстит учтивое обращение. – Могу я? … – Всадник протягивает костлявые руки к девочке.
Лицо малышки принимает такое выражение, будто она всё понимает: блаженно прикрывает глаза, кутаясь в ядовито-чёрную ауру, как в пеленальное одеяло.
Смерть выпрямляется, проводя длинным пальцем по брови, что стремительно темнеет от ярко-рыжего до тёмного коричневого.
– Верховная Ведьма, её Величество, Эсфирь Лунарель Бэриморт, – благоговейно растягивает Смерть, не смея прикоснуться к рыжему пушку волос. – Перерождённая Хаосом, чья энергия питает и наполняет нас! Позвольте, Ваше Сиятельство, прослужить ей силой и яростью во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума.
– Во имя Хаоса, Пандемония и Пандемониума!
Король снова опускается на колено, как и следующие его примеру дети.
Королева прикасается кончиками указательного и среднего пальцев сначала к левой ключице, затем к правой, а после к губам – отдавая дань заботы, уважения и любви дочери.
А Смерть припадает сухими губами к нежной бледной коже ребёнка, оставляя колючее ощущение поцелуя шершавых губ на лбу.
– Эсфирь Лунарель Бэриморт, Древняя Кровь, дитя Истинной Любви, Верховная Ведьма Пяти Тэрр, Поцелованная Смертью, Благословлённая Чёрной магией! Королева Тринадцати Воронов и Истинного Гнева! Да будет так!
Глаза малышки мерцают в свете свечей, пока кайма радужки насыщается ядовито-чёрным цветом, за счёт чего разница глаз становится броской.
Смерть передаёт ребёнка в руки матери, обращая взгляд на братьев.
– Великой службы, Брайтон и Паскаль! Вас ждут гениальные дела! – улыбается краешками губ Смерть, исчезая так же внезапно, как и появился.
– Что ты почувствовал, Кас? – тихо спрашивает Брайтон, пока король увлечён беседой с королевой.
– Тьму.
Малварма, Королевство Пятой Тэрры, 165 лет назад
Течение времени в Тэррах значительно отличалось от мира людей. От одного годика малыша до двух – проходило десять лет, а потому переводя на исчисление мирское – в шесть лет ребёнку было уже шестьдесят: каждое десятилетие он впитывал в себя колоссальные познания, оставаясь при том юным и маленьким.
Более того, огромное внимание уделялось стихиям и магическим способностям: так альвы славились силами магии земли, а единицы из них слыли первоклассными целителями, некоторым даже открывался дар некромантии; никсы в совершенстве владели магией воды; маржаны с лёгкостью управлялись с холодом, особо одарённые успешно справлялись с тайнами воздействия на разум; сильфы показывали высокие результаты с магией воздуха, а саламы – огня.
Отсюда и явные внешние отличия каждой Тэрры друг от друга, будь то одежда или традиционные знаки: земельные оттенки у альвов, болотные и тёмно-синие у никсов, холодные и мрачные оттенки маржан, небесно-голубые и сиреневые – у сильфов и огненные – саламов.
