Только убедившись, что его нет рядом – она позволяет себе всхлип, сухой, без слёз. Такой, что изнутри кольцом сдавливает глотку. Сердце еле поспевает за своей же скоростью биения, умоляя остановиться, чтобы взять перекур.
Случайно цепляется взглядом за стенд с плетьми. Не хватало только средства её наказания. Самой первой плети. Самой… щадящей на фоне остальных.
– Долбанный альв!
Она утыкается лбом в бетон, хрипло смеясь.
Признавать это странно, но «предритуал» он прошёл с блестящим успехом. Эсфирь думала, что будет утопать в мольбах о пощаде, что расстанется с сознанием от боли, что рёбра раскрошатся в натуральном смысле этого слова, но… ничего не произошло. Мало того, что король схватил подобие на плеть, выдав её за орудие пыток, так ещё явно не прикладывал особого усилия. А разодранная кровавыми линиями спина – лишь демонстрационная версия от реальных наказаний, коими он с особой страстью угощает виновных.
Эсфирь усмехается, упираясь ладонями в бетон. Пытается подняться с пола. Это происходит намного медленнее, чем она ожидала. С силой прикусывает губу, лишь бы не издать болезненный стон или всхлип. Кажется, что она заново учится базовым вещам: дышать и двигаться.
Поднявшись, опирается на стену. Новая проблема встречает ведьму с распростёртыми объятиями – головокружение. Затылок и височные доли просто умоляют о встрече с мягкой подушкой. Она резко жмурится, полагая, что таким образом можно избавиться от головной боли.
Внимательно прислушивается ко многочисленным ходам под замком. Стрёкот тишины оповещает об абсолютном одиночестве. Только тогда Эсфирь медленно расправляет спину. Она слабо дёргает указательным пальцем, как по оголённому телу струится чёрное платье, а красное, что так жалко валялось в углу – бесследно растворяется.
Чернота окутывает каждый участок тела, кроме спины. На ней огромный фигурный вырез от поясницы до шеи. Если передняя часть платья сверкает невообразимым блеском камней, то задняя – обескураживает исполосованным телом.
Эсфирь, с высоко поднятой головой, выходит из помещения. Шрамы служат самым дорогим эксклюзивным украшением. И несёт она их с гордостью и достоинством Королевы.
Первое, что видит Видар – её фигуру, которая так выгодно блистает в чёрном цвете. Желваки медленно заходят за скулы. Его взгляд намертво застывает на замороженных разноцветных камнях. В них лишь мертвенная пустота и… насмешка, скользящая по ядрёной кайме вокруг зрачка.
Видар напряжённо выдыхает. В её гардеробе не должно быть и намёка на родной цвет одежд, но, вот она, снова нагло нарушает традиции, снова выводит такой мелочью, какая ему является термоядерным ударом.
Он не успевает открыть и рта, как его опережает Себастьян, что так некстати поднялся с кресла. Вернее, даже, подскочил.
– Эсфирь, всё хорошо?
В глазах альва плещется живое беспокойство, в отличие от гневных океанов короля.
– Не стоит пустых переживаний, генерал Себастьян!
Ведьма улыбается уголками губ.
Каждый шаг причиняет тянущую боль. Только для неё это – сладкий приз, выигранный в очередной войне с традициями короля.
Она намеренно разворачивается спиной к генералу и королю, вытаскивая первую попавшуюся книгу, якобы для дела.
Себастьян замирает, с ужасом осматривая полосы на оголённой спине. Он переводит укоряющий взгляд на равнодушного к этому Видара.
Тот лишь усмехается выходке ведьмы. Пытается выставить его зверем? Так опоздала, лет на двести. Думает, что может заставить чувствовать вину? Это лишь
